Древний Рим — история и повседневность

iustitia — совокупность правовых установлений, ограждающих достоинство человека в соответствии с его общественным положением;

tides — верность долгу, составляющая моральную гарантию исполнения законов;

pietas — благоговейный долг перед богами, родиной и согражданами, требующий всегда отдать предпочтение их интересам, а не своим; наконец, энергия и воля в выполнении этого долга, называемые общим именем

"virtus" — "гражданской доблести".

Гражданская община — не город, а Город: "законы и стены", "дома и право", "пенаты и святыни" (Вергилий); "Верность и Мир, Честь и Доблесть, Стыдливость старинная" (Гораций); "уничтожение, распад и смерть гражданской общины как бы подобны упадку и гибели мироздания" (Цицерон)[32].

Чем был этот величественный образ полиса, гражданской общины, Рима — реальностью или утопией, действительностью или идеалом? И тем и другим. Именно в нем противоречие патриархальности и цинизма находит себе выражение, объяснение, разрешение и завершение.

Античный мир — ранняя, неразвитая стадия истории человечества, по крайней мере европейского. По своему хозяйственному укладу, по формам труда и производства он был беден и примитивен. Основой состояния и источником жизни на протяжении всей его истории оставалась земля. Настоящий, полноправный гражданин полиса — гражданской общины — всегда собственник земли, живущий прежде всего ее плодами. Они доставлялись из поместья в город, где обеспечивали жизнь семьи, ими кормились непосредственные производители-рабы, ими выплачивало податное население провинции большую часть налогов. Любой отход от этого неизбывного, всеобщего, мироопределяющего порядка представлялся нравственно недопустимым и опасным. Только положение сельского хозяина было подлинно достойным[33], только доход, извлекаемый из земли, давал "честное богатство"[34]; земля — высшая, священная ценность, человек, не возделывающий свою землю, недостоин ее, и потому она может быть у него отнята[35].

В принципе земля — достояние общины, связывающее людей, ее обрабатывающих, в единый коллектив. Нормой его существования является солидарность граждан — обязательная взаимопомощь при стихийных бедствиях, общность культа, общинное имущество, в торжественные моменты совместные трапезы. Этот строй жизни был задан объективно, скудостью производительных сил, и потому консервативная мораль, благоговейное уважение к заветам предков, восприятие родной истории как энциклопедии общинных добродетелей были не реакционной утопией, а залогом выживания полисного мира в целом и Рима в первую очередь, так как здесь связь народа с землей была еще крепче и еще универсальнее, чем в Греции.

Но в той мере, в какой полис существовал во времени, он не мог не меняться, не расти, не набирать сил. Развитие же и усиление его выражалось преимущественно не в хозяйствовании на земле, консервативном по своей природе, а в развитии ремесла, то есть в создании значительных групп населения, малосвязанных или вовсе несвязанных с землей, то есть продающих свои изделия, то есть создающих и неуклонно расширяющих денежное обращение, рынки, все более далекие и широкие торговые связи, поощряющих все более далекие завоевательные походы, которые бы приносили городу сокровища и все новые доходы. Такое развитие было столь же объективно задано гражданской общине, как ее консерватизм, и потому стремление к обогащению представлялось римлянам столь же естественным, столь же соответствующим интересам города, как и сохранение заветов предков. Уже знакомый нам Марк Порций Катон не только восхвалял земледелие и отстаивал всегда и всюду самые консервативные взгляды, но и утверждал, что "мы все стремимся иметь больше"[36], выжимал максимум денег из своего имения, а подчас и шел на весьма нечистоплотные махинации.

Деньги приносили комфорт, создавали досуг, способствовали росту образованности. Рядом с объективно заданной идеологией примитивного крестьянского консерватизма возникала, жила и крепла столь же объективно заданная идеология развития, материального и духовного изобилия — идеология культуры.