Древний Рим. События. Люди. Идеи.

Цезарь для Моммзена — беспримерный творческий гений, первый и единственный император, идеальный монарх. Он великий полководец, оратор, писатель, но все эти свойства являются для Цезаря второстепенными, всем этим он стал только потому, что был в полном смысле слова государственным человеком (Staatsmann). Основная же особенность его деятельности как государственного человека — полнейшая гармония. Поэтому ему и удавалось то, что было недоступно другим государственным деятелям: сплочение под своей властью самых разнородных элементов и «коалиций», т. е. проведение надсословной, надклассовой политики, результатом которой было возрождение римской и эллинской «наций». Давно известно, что на моммзеновскую оценку Цезаря, грешащую, кстати сказать, достаточно ярко выраженным телеологизмом, оказали большое влияние события 1848 г., и эта оценка в какой–то мере отражала чаяния немецкой либеральной буржуазии, мечтавшей об объединении Германии под властью надклассового, но демократического (!) монарха.

Наиболее яркой реакцией на моммзеновскую апологию Цезаря была точка зрения Ферреро. Обычно его «Величие и падение Рима» даже в буржуазной историографии расценивается как произведение блестящее по форме, но дилетантское по существу, принадлежащее перу скорее памфлетиста, чем ученого. Что касается характеристики Цезаря, то она вытекает у Ферреро из его отрицательного отношения к телеологизму Друмана и Моммзена. Но это отрицательное отношение высказано, пожалуй, слишком прямолинейно. Для Ферреро Цезарь никакой не государственный деятель, но блестящий авантюрист, иногда реализующий дерзкие планы, иногда оказывающийся игрушкой обстоятельств и случая. В начале своей политической карьеры Цезарь стремился добиться примирения между аристократами и демократами, в соответствии с учением Аристотеля; как консул он пытался установить умеренно–демократический строй по Периклову образцу. Ферреро считает, что Цезарь всячески стремился избежать гражданской войны, но допускал ошибку за ошибкой. После окончательной победы в этой войне положение Цезаря оказалось, как ни странно, отнюдь не прочным; восстановить государство он тоже оказался не способным, о чем свидетельствует вся его организаторская деятельность, а расчеты на войну против парфян как на предприятие, которое может в корне изменить политическое положение, были, конечно, совершенно фантастическими.

Эд. Мейер в неоднократно упоминавшейся уже работе «Монархия Цезаря и принципат Помпея» противопоставляет понятия двух государственных систем: принципата и монархии. Принципат — по существу республиканская система; во главе государства стоит сенат, а принцепс сената является охранителем и защитником республиканских устоев. Теоретическое обоснование подобного государственного устройства дал Цицерон в трактате De re publica, практическое же осуществление это устройство нашло в принципате Помпея, а затем в политической системе, установленной Августом. Что касается Цезаря, то ему подобная система была чужда, он стремился к превращению Рима в монархию эллинистического типа. Характеристике Цезаря и его политических целей, помимо отдельных замечаний, рассеянных по всему тексту, посвящены две особые главы: «Личность и цели Цезаря» и «Цель Цезаря. Абсолютная монархия».

Эд. Мейер пытается дать определение не только политических целей Цезаря, но и его «индивидуальности», причем стремится это сделать исходя из оценки характера «революционной обстановки». Он, по мере сил и возможностей, избегает телеологических «предсказаний». Что касается его мнения о Цезаре как о государственном деятеле, то оно достаточно высоко, и он решительно возражает против «часто выдвигаемого упрека, что Цезарь действовал лишь исходя из потребностей текущего момента и не создал ничего долговечного»; наоборот, «скорее образ, который он хотел придать государству, стоял перед его глазами совершенно ясно, и он осуществил его вполне последовательно в объеме, в котором это вообще было возможно в отпущенный ему краткий срок». Эта последняя фаза свидетельствует, на наш взгляд, о том, что Эд. Мейеру в его оценках деятельности Цезаря не удалось все же в полной мере освободиться от телеологического подхода.

В чрезвычайно интересной работе Сайма дается довольно трезвая и осторожная оценка Цезаря. Политические цели последнего определялись, по мнению автора, стремлением ликвидировать последствия гражданской войны. Поэтому автократизм Цезаря в значительной степени был вынужденным. Что касается стремления Цезаря создать из Рима монархию эллинистического образца, то Сайм не без оснований считает все эти планы и идеи домыслом современных нам историков.

Из русских историков на деятельности Цезаря и ее оценке в свое время довольно подробно останавливался Р. Ю. Виппер. Для него также характерно стремление отойти от телеологического взгляда на деятельность Цезаря. Он пытается рассматривать эту деятельность — как, впрочем, и самую личность Цезаря — в аспекте социальной истории поздней Римской республики.