Древний Рим

Те, кто предпочитал жизни политика или деятеля (vita activa) – созерцательно-философский образ жизни (vita contemplative) или книги, погружались в тиши кабинета в библиотеки в своих виллах и поместьях… Они полагали: «Мудрец не должен заниматься общественными делами за исключением крайней необходимости». Так понимали жизнь иные обитатели аристократических вилл, наподобие дома Веттиев в Помпеях, дома Оленей, виллы дома Телефа и виллы Папирусов в Геркулануме… Обнаруженная только в XVIII в. вилла Папирусов принадлежала кому-то из римских аристократов. Первые искатели сокровищ проникли в ее парадные покои, библиотеку, перистили, сад, прорыли тут шахты и галереи, затем все это забросили. Возможно, вилла создавалась во времена Нерона и Флавиев. На этой вилле хранилась коллекция папирусов, небольшая прекрасно подобранная библиотека. В маленькой комнатке обнаружили редкие свитки папирусов, содержавшие творения известных авторов. Не исключено, что первым владельцем виллы был Пизон, отец жены Юлия Цезаря. По своему богатству собранные на вилле папирусы не уступали библиотекам императоров. От раскаленной грязи (города погребены под потоками огненной лавы) книги почернели и обуглились, но полностью не сгорели. Хотя речь в данном случае идет о вилле римлян, таковы же были и библиотеки самых известных и богатых греков. В США создали копию виллы Папирусов в Калифорнии, ее владельцем стал американский миллионер Гетти, разместивший тут коллекцию (1970 г.).

Я. Йорданс. Пан и Сиринга. Брюссель

Когда стало наблюдаться общее падение нравов? У античных авторов на сей счет разные мнения. По словам Страбона, Фабий Пиктор считал, что римляне впервые вкусили роскошь (или, как он выражается, «попробовали богатства») еще во времена 3-й Самнитской войны. После этого, т. е. примерно к 201 г. до н. э., после 2-й Пунической войны и поражения Филиппа Македонского, они стали проявлять склонность к менее строгому образу жизни (Валерий Максим). Тит Ливий полагал, что привычку к расточительности занесло в Рим войско после возвращения из глубин Азии, где оно оккупировало богатые страны (187 г. до н. э.). Полибий относит исчезновение былой скромности и бережливости римлян ко времени войны с Персеем (168 г. до н. э.). Посидоний и Саллюстий датируют начало эпохи упадка с разрушения Римом Карфагена (146 г. до н. э.). Иные относят дату начала эры де-градации и упадка Рима к длительному периоду (II в. до н. э. – II в. н. э.). Вероятно, они правы: сей процесс был длительным и постоянным.

Гробница в Казанлыке

Вот как объяснял истоки начавшейся деградации Рима Гай Саллюстий Крисп в его «Войне с Югуртой». Римский историк писал: «Заметим, что привычка к разделению на враждующие страны со всеми дурными отсюда последствиями возникла в Риме лишь немногими годами ранее, и породили ее праздная жизнь и обилие тех благ, которые люди ценят всего выше. И правда, вплоть до разрушения Карфагена римский народ и сенат вели дела государства дружно и спокойно, не было меж гражданами борьбы за славу и господство: страх перед врагом поддерживал добрые порядки в городе. Но стоило сердцам избавиться от этого опасения, как место его заняли разнузданность и высокомерие – успех охотно приводит их за собою. И вышло так, что мирная праздность, о которой мечтали в разгар бедствий, оказалась хуже и горше самих бедствий. Знатные мало-помалу обратили в произвол высокое свое положение, народ – свою свободу, всяк рвал и тянул в свою сторону. Все раскололось на два стана, и государство, которое прежде было общим достоянием, растерзали на клочья. Преимущество, однако же, было на стороне знати – по причине ее сплоченности, силы же народа, разрозненные, раздробленные меж многими, преимущества этого не имели. Произволом горстки людей вершились мир и война, одни и те же руки держали казначейство, провинции, высшие должности, славу, триумфы, а народ изнемогал под бременем военной службы и нужды. А между тем как командующие со своими приближенными расхищали добычу, солдатских родителей и малых детей сгоняли с насиженного места, если случался рядом сильный сосед. Так бок о бок с мощью явилась алчность, безмерная и ненасытная, она сквернила и крушила все, ни о чем не тревожилась и ничем не дорожила, пока сама не сломала себе шею». Пока приходилось сражаться с грозным противником, пока страх и инстинкт выживания скреплял интересы всех римлян прочнее дружбы и законов, Рим, как и СССР, являл собой единое сплоченное государство. Когда же исчезла внешняя угроза, началась ничуть не менее страшная внутренняя война за обладание всем, чем владел Рим. И тут уж не было среди соперников ни друзей, ни врагов, ибо каждый в силу животной стадности старался у другого вырвать кусок, захватить земли, ценности, рабов, поместья.

Жены. Росписи виллы в Боскореале