Древний Рим

Здесь нельзя не сказать и о том, что Рим как таковой, как имперская столица со временем уже перестает существовать. Как вы помните, император Диоклетиан, не любивший Рима, с его вечными интригами и склоками, решил перенести столицу империи в Никомедию, а его соправитель, Максимиан, устроил свою штаб-квартиру в Милане, Константин избрал резиденцией сначала Трир, затем Сирмий и Сердику (Софию), наконец Византию, которую в 330 г. н. э. переименовал в Константинополь. В итоге исчезало и былое деление между провинциями и Италией, то есть между метрополией и периферией. Тем самым растворилось при таком делении и привилегированное положение имперской столицы и ее народа. Диоклетиан по достижении 60 лет сложил с себя бремя власти, памятуя давний наказ матери: «Тебе сорок три года, передай власть другому до того, как тебя зарежут». Он удалился в Салону (Сплит), где в конце III в. н. э. выстроил для себя небывалый красоты дворец. Там он рассчитывал спокойно доживать свои дни, разводя цветы и овощи. «После этих шагов Диоклетиана Рим окончательно перестал быть итальянским городом-завоевателем, правящим в завоеванной им империи. Он стал всего лишь одним из многих городов, составлявших эту мировую империю. Его история как города-государства завершилась. Рим подчинился дисциплине, которую в течение пятисот лет навязывал народам Средиземноморья для их же собственного блага». Важным моментом было то, что среди высшей знати всё больше оказывалось представителей не италийских народов. Диоклетиан и Констанций, Максимиан и Галерий были иллирийцами и, конечно, не могли проявлять интереса или уж тем более глубокой симпатии к Риму. Историческая фраза Диоклетиана, ставившего империю в ряд с кочанами капусты («Зачем мне тратить время на империю, если я могу потратить его с пользой и вырастить вот такую капусту?»), при всей ее нарочитости показывает глубокое пренебрежение, которое стало охватывать правящие слои Империи.

И даже гибель императора демонстрировала, что для носителя высшей власти нет гарантий безопасности даже в построенных ими и тщательно охраняемых дворцах. Убийцы могли настигнуть всюду. Когда Диоклетиан получил письмо от двух императоров – Константина и Лициния – на свадебный пир, он понял: это его поминки. Подозревая, что будет там отравлен, он решил сам принять яд. Произошло это собыие между 313 и 316 годами н. э. Мы видим, как и цезари становятся обычными убийцами, а сенаторы и консулы – бандой чиновников. Это же можно сказать в отношении сената, который (приблизительно со времен Коммода) перестал быть «римским в строгом смысле слова», ибо большинство его членов составляли, по-видимому, не итальянцы. Судьбы собственно самой империи все чаще оказывались в руках неримлян. Септимий Север – африканец или пуниец, Максимиан – сын готского крестьянина, Постум – галл, Диоклетиан – сын далматинских рабов и т. д. и т. п. Поэтому вскоре и сама идея защиты Рима от набегов варваров становилась все более неким анахронизмом и фарсом.

Многовековая власть Рима держалась на силе и достигнута путем жестокого принуждения и порабощения миллионов людей. Рим оказался заложником его же преступной политики. Он должен был воевать и подавлять, чтобы сохранять свое господство. В равной мере побежденные народы были обречены на битву с Римом. Если они хотели иметь достойное будущее, надо было сокрушить Рим.

Изображения готов в европейских карикатурах

Что же представлял собой сей сонм «варваров»? В классической монографии известного австрийского медиевиста и варваролога Х. Вольфрама дается полная картина того, что представляли собой готы. Их история в IV в. н. э. протекала в основном на территории России – к западу от Волги, и на Украине, включая Крым (немецкие нацисты носились с мыслью «вновь» сделать «готский» Крым немецким, например, заселив его южнотирольскими крестьянами, переименовав Симферополь в Готенбург, а Севастополь в Теодерихсхафен). В Европе многие в XIX в. считали, что вторжение германцев на земли Римской империи означало для Запада «приток свежей крови». Сегодня же многие археологи и историки, изучающие варварские народы (на основании тех же самых источников), хотят доказать противное – не следует вести речь о «молодых, полных сил народах» и их «здоровом прошлом». Видимо, истину следует искать где-то посередине. Что же можно сказать конкретно о тех, кто покорил Рим? Прежде всего, народы эти отличались полиэтничностью, т. е. были смешанными, а не «целыми» народами.