Древний *СИ)

Плавно, чтобы не создавать лишнего шума, напарники уходили как можно дальше от Зиккурата. Метр за метром, шаг за шагом, поминутно оглядываясь они уходили все глубже в лес…

Первый рейдер умер почти мгновенно. Оглядываясь, он высматривал возможные опасности, чтобы заметить, выиграть время, спастись.

Однако опасность не преследовала добычу. Она просто поджидала своих жертв. Словно угодив в капкан, очередной шаг рейдера стал началом, положившим конец этому путешествию. Крепкая лапа, вырвалась из под земли и вонзилась в ногу. Однако рейдер не успел даже крикнуть, как что-то могучее, с огромной силой втащило его прямо под наст земли и травы. Второй рейдер был удачливее, но лишь на десяток секунд. Громадная тень, уже неслась к нему, сминая деревья и пни, словно песочные фигуры. Громадный заражённый, не уступающий по размерам руберу, нагонял свою жертву.

И вскоре догнал.

Лишь одинокий крик раздался на сотни метров вокруг. Чтобы вскоре утонуть, в звуках леса, и мерного стука инструментов, усердных рабочих.

Глава 1 Суета

Глава 1. Суета.

Шелест крон деревьев. Легкий скрип стволов и беззаботное пение птиц. Звуки леса. Звуки спокойствия и ложной вечности. Этот лес лишь выглядел старым. Высокие сосны, преодолевшие свой вековой рубеж, гиганты кедры. И даже красавец дуб, что встретился вчера, на закате. Кажется он разменял третью сотню лет… Но это обман. Там, по ту сторону тумана, это действительно был старый, повидавший тяжесть веков, ненастий, капризов природы и деятельность человека, лес. Однако тут, он очутился не более чем тринадцать дней назад. А значит он как младенец для этого мира. Он не успел… Да и никогда не успеет впитать в себя силу Улья. Ведь не более чем через сто семь дней, он вновь покроется кромкой кислого тумана, и родится вновь. И так сотни и тысячи раз…

Потому, его возраст — ложь. Лишь редкие кластеры, меняющиеся раз в сотню другую лет, успевают набраться сил Улья. Да и то, далеко не все способны породить полноценное «зараженное» (прим.авт. — Свойства таких деревьев, не пересекаются с привычным по Стиксу, определением данного термина), дерево. Конечно, есть очень распространенные маленькие Стабы, верные стражи Улья, соединяющие по своим граням изменчивые участки. Однако, «Треугольники» хоть и могут стоять не одну сотню лет, но как правило они родят лишь мелкий кустарник, либо не крупные деревья. Что конечно недостаточно, для того, чтобы переродится в настоящее чудо Улья. Примерно по тем-же причинам, в жернова мутации не попадают многие собаки, кошки и прочая не крупная живность. Ну и конечно, как в мире фауны не каждый вид животного оборачивается в зараженного, так и в мире флоры, не каждый ствол сможет вобрать в себя благодать…

Улей не разменивается на всякую мелочь. Улей не любит мирную живность. Улей избирателен. А значит самый распространённый вид стабильных кластеров, по сути своей, почти всегда стерилен.

* * *

Леонард брёл уже седьмой день к ряду. Не менее двух сотен километров он преодолел за эту неделю… Впрочем, мог и больше, но на то не было ни причин ни особого желания. Великий Знахарь никуда и никогда не опаздывает. Такова его природа.

Торопливость — удел детей и глупцов.

До встречи с учеником оставалось примерно шесть часов пути. Не так далеко. Но время вкусить одиночество ещё было. За последние пару тысяч лет, Лео выработал в себе странное чувство дисгармонии. Необходимость творить, когда этого больше всего не хотелось. Но именно такой подход оказался самым действенным. Нужен постоянный раздражитель для души. Постоянный стимул. Мотивация.

Ибо без дела Древние чахнут. Как находить в себе силы на новые свершения и деяния? Как оставался не безразличным к миру, к себе? К людям?

Любой, кто взбирался на вершину эволюции Улья вёл собственный бой. И отнюдь не друг с другом.

Вернее, чаще всего, не друг с другом. Что для вечного страсти, конфликты, обиды? Этих чувств хватит на сотню другую лет, безусловно. Но со временем душа черствеет, и то, что ранее бередило естество, ныне никак не влияет. Ни на что. Враги умирают, или уходят. А после, ты понимаешь что новые враги не воспринимаются тобой, как что-то, хоть сколь нибудь важное. Сложно заставить считать врагом, например комара. Ну, где-то летает, что-то пищит. Даже, вроде, укусил пару раз. И чешется, не приятно так. Но будешь ли ты считать комара, врагом? Будешь ли расставлять сложные технические ловушки? Искать союзников? Составлять военные компании? Ну конечно — нет. Ты просто его прихлопнешь, быть может даже не сразу. Но это не даст тебе какой либо мотивации…

Именно поэтому, спустя три четыре сотни прожитых лет, если тебе повезло не уничтожить своих врагов из «детства», ты начинаешь их беречь. А они начинают беречь тебя.

Старые, выдержанные враги. К которым относишься как к равным. Они бесценны. Этого не понимают дети. Этого не поймут молодые рейдеры, разменявшие первую сотню лет. Это знают лишь Древние.