Древний Восток и Азия

Евреи однако проявляли к чужим культурам не только вполне понятную тягу и заинтересованность, но порой и исключительную враждебность. Желая быть первыми во всем, но понимая, что являются вторичными носителями культур a priori, они тем не менее не желали признать «превосходства, вообще или в частностях, чужой культуры перед своею». По мере того как они знакомились с другими культурными народами восточного бассейна Средиземного моря, особенно с египтянами и греками, они отчего-то пришли к совершенно странному и даже нелепому выводу. Ф. Зелинский (с глубокой иронией) пишет: «…для них становилось ясным, что все культурные блага этих народов были заимствованы когда-то у их предков. Греческая философия, прежде всего, ученица еврейской: Пифагор, Сократ, Платон почерпнули содержание своего учения из книг Моисея. Равным образом и греческие поэты, не только Гомер и Гесиод, но и баснословные, как Лин и Мусей, были плагиаторами еврейских книг, в подтверждение чего приводились не только поразительные созвучия, вроде только что упомянутых имен Мусея и Моисея, но и ясные свидетельства – увы, подложные! – всех названных поэтов. Мало того, – даже языческая религия, с их многобожием и идолопоклонством, были еврейского происхождения: Моисей ввел культ богов в Египте, а от египтян он перешел к другим народам. – Все это приводится мною, разумеется, ad memoriam vetustatis, non ad contumeliam civitatis (лат. «в напоминание о прошлом, а не в оскорбление обществу»), говоря словами Цицерона – и пожалуй, еще с одной задней мыслью: я думаю, кое-кому из наших современников, по сю и по ту сторону рубежа, полезно будет взвесить значение параллели, которая проводится здесь».

Двор Скинии

Ничем исключительным не проявили они себя и в искусстве (кроме «Песни Песней»). В своей «Всемирной истории искусств» П. Гнедич отмечал: «Оригинальных талантов евреи никогда не проявляли. Живя в Египте, они усвоили, конечно, технику местных мастеров и как народ переимчивый стали мастерами… Странствуя сорок лет по пустыне, забывая оседлое рабство и возвращаясь к прежней пастушеской жизни, они снова принуждены были браться за изготовление одежд, оружия, утвари. Все драгоценности шли в руки священников и способствовали блеску богослужения. Аарон вылил золотого аписа из золотых серег. Моисей устроил скинию Завета всю золоченую. Вероятно, египетское влияние сильно сказалось и на том и на другом. Самый храм был шатер, который позволял свободно совершать обряд богослужения. Скиния представляла собой деревянный остов, одетый золотыми листами и покрытый великолепными коврами. Остальные палатки и костюмы – все это было так просто и незатейливо, что едва ли отличалось чем-нибудь от обычной обстановки кочевого араба. Храм, построенный Соломоном при помощи тирских мастеров, не отличался ни стилем, ни размерами, но был изукрашен пестро и богато». Скиния представляла собой подвижное святилище, устроенное по типу переносного шатра.

«Медное море». Гравюра XIX в.

Стены храма (храма Соломона. – Авт.) были возведены из тесаного камня; внутренность одета дорогим деревом, с золотою облицовкой, изображениями херувимов, пальм, цветов. Утварь в притворе святая святых была золотая. Перед храмом помещался колоссальный водоем, поддерживаемый двенадцатью быками, и огромный алтарь всесожжения. В изображении херувимов и жертвенных животных в виде архитектурных подробностей сказалась Ассирия, – и фантастические изображения их пришлись тут как раз к месту. Общность язычества с монотеизмом подтверждается и тем, что Соломон, увлекаясь женщинами, строил капища «мерзости Аммонитской» (3 Цар. 11: 7). Впрочем, капища строили все, да и в отношении заимствований евреев можно сказать и по-иному. А разве мир не заимствовал у евреев бесчисленное множество сюжетов на библейские темы? Правда, среди них не было талантов уровня Рафаэля, Микеланджело, Тициана, хотя, скажем, в России блистал талант Ильи Ефимовича Репина. Однако почти вся классическая мировая живопись, скульптура и поэзия не могут ступить и шагу, не обращаясь к текстам и образам еврейских героев и героинь. Пушкин пишет «Пророка», Лермонтов – «Еврейские мелодии», Вольтер – «Царицу Вавилонскую», Милтон – «Потерянный рай», Байрон – «Каина». В живописи трудно найти художника, который не затронул бы библейской темы – от Микеланджело до Рафаэля, от испанцев, голландцев до англичан и русских (Иванов, Ге, Врубель). Все они заимствуют тот или иной образ и тему среди известных библейских сюжетов. Достаточно упомянуть картины Ге «Разрушение Иерусалимского храма», «Суд Синедриона», «Что есть истина?», А. Иванова – «Явление Христа народу», Бруни и др.