Древо исчезающих времен

Трое. Один волосатый, запахнутый в шкуру, с копьем – впереди, двое с палкой на плечах, на которой висела туша какого-то животного, – сзади. Одинаковые лица с широкими приплюснутыми носами, низкими челюстями. Неандертальцы? Кроманьонцы? Питекантропы?..

– Гы-у! – рявкнул вдруг вожак, опомнившись, повернулся и кинулся наутек. Двое соплеменников бросили наземь свою поклажу и сыпанули следом. Шум, скулящий вскрик – и тишина.

Иван дернул Таю за руку, и они побежали было своей дорогой, но Иван тут же сообразил, что случай снова пришел им на помощь, и вернулся к брошенной охотниками добыче. Тая отвернулась, когда он начал вырезать мясо из рогатой туши, но дремучие инстинкты, напомнившие о бренности человеческого тела, помогли преодолеть брезгливость и отвращение к мясницкому ремеслу. Они оторвали от Ивановой куртки подкладку и завернули в нее мясо. Через несколько минут выбежали к стене здания, отыскали дыру, похожую издали на зрачок исполинского глаза, опушенного перламутровыми ресницами, и залезли внутрь.

В кольцевом зале с выходом на лестничную площадку передохнули, поглядывая друг на друга. Наконец Тая сказала:

– Кто это был? Синантропы?

– Что не обезьяны – точно, – сказал ей в тон Иван. – Может, синантропы, может, питекантропы, не разбираюсь. Homo erectus[5]. Предки, одним словом.

– У меня голова идет кругом! Ведь это… это… Питекантропы жили по крайней мере двести тысяч лет назад! И потом – куда подевался зимний ландшафт с мамонтами?

Иван покачал головой и ничего не сказал. В памяти всплыли цифры, что высветились над ними, когда они спускались по скобам в колодце «мембраны номер семь»: «–40 000»… Что это за цифры? Кто их зажег и что они означают?

– Может, я сплю, Ваня? – вдруг всхлипнула Тая.

Иван погладил ее по руке, легонько прижал к себе.

– Тогда мы спим оба.

Пол под ними завибрировал, качнулись стены зала, где-то с грохотом рухнуло что-то тяжелое, и вслед за этим далеко-далеко отозвался паук: тоскливый, с переливами, переходящий в свист крик…

Глава 5

После часового отдыха решили все-таки отыскать дорогу к противоположной стороне здания, выходящей, по идее, на «Большую землю».

Для начала тщательно обследовали другой коридор и анфиладу комнат вдоль внутренней стены здания с выходами на двор, но обнаружили только ржавые обломки каких-то машин, заросшие плесенью и паутиной колодцы и кучи белых цилиндров – все это в грязи, мокрое, сочащееся водой, зловонное и больное. Очевидно, весь этот горизонт здания был сырым и нездоровым, никого живого, даже пауков, здесь не встретилось. Проходов к внешней стене здания Иван с Таей не нашли.

– Придется, наверное, подниматься, – сказал Иван, с тревогой посматривая на фонарь – тот уже еле светил. – К тому же мы скоро лишимся света.

Тая виновато шмыгнула носом.

– Сама не знаю, как выпустила из рук свой фонарь.

Иван задумчиво похлопал по карманам, достал отвертку, повертел в пальцах. Хмыкнул, достал из другого кармана плоскогубцы и перчатки и принялся рыться в остальных карманах. Потом озадаченно посмотрел на девушку.

– Странно… Я, кажется, посеял второй комплект пилотского инвентаря. Помню, что положил в правый карман…

Он снова начал обшаривать карманы, но Тая мягко остановила его.

– Ну зачем нам это, Ваня? Хватит и того, что осталось. Вот фонарь действительно жаль. У меня предложение: давай рискнем и опустимся еще ниже, в подвал.

– Мы уже опускались в подвал, а очутились… здесь.

– Ну и что, просто колодец «мембраны» попался такой – вывел нас не вниз, а в другую сторону.

– Ну, положим, я этого не заметил, но, с другой стороны, подняться мы всегда успеем. Ищи люк с крышкой.

Знакомый люк с полупрозрачной крышкой и надписью «ТФМ» удалось отыскать через час в сухом металлическом бункере с сильным запахом озона.

Они опять начали спуск по знакомым скобам, готовые к любым неожиданностям, и двумя метрами ниже произошло то же, что и два часа назад: приятный голос мягко предупредил, что это «мембрана сорок один, спуск в пределах хроноперехода, рекомендуется инкриентная ориентация и псивеллинг», потом было падение в черный колодец, волна тепла по телу, и в результате оказалось, что они держатся за скобы в том же положении, в каком их застала невесомость, а над ними медленно гаснут в темноте красные цифры: «–220 000».

– Минус двести двадцать тысяч… – пробормотал Иван. – С ума можно сойти! Или я на грани сумасшествия, или…

– В прошлый раз было минус сорок тысяч…

Тая судорожно вздохнула.

– Знаешь, Ваня…

Он подождал продолжения, но Тая молчала. Тогда он включил фонарь и увидел слезы в расширенных глазах девушки.

– Ну что ты, маленькая, – пробормотал он, поднявшись на две скобы выше, и погладил ее по волосам. – Что ты, не надо, ведь я с тобой.

Она глубоко вздохнула несколько раз.

– Уже все прошло… Извини. – Она улыбнулась. – Я, наверное, неженка, да?

– Ты молодец! Хорошо держишься! Не думал, что ты такая сильная. Хочешь, я спою тебе хриплую песню?

Иван дребезжащим голосом запел: «Ты моя королева…»

Тая снова улыбнулась, благодарно прижала его руку к щеке и вытерла слезы.