Древо исчезающих времен

– Так я называю Древо Невозможных Состояний. В этом континууме возможны только парадоксальные сочетания понятий Нигде, Никогда, Ничто и так далее.

– Весьма интригующе. Однако мы все рискуем жизнью, и решать надо каждому в отдельности, идет он или нет.

– Да что тут решать! – возмутилась Мириам. – Мы одна команда и должны подстраховать оператора! А кто не захочет – пусть уходит!

Волна связи донесла смешки. Мужчины отнеслись к запальчивому замечанию девушки с юмором.

– Ивор, вам слово, – сказал Ромашин.

С грохотом схлопнулось дерево недалеко от «кентавра», так что он осел на задние ноги.

Ивор вздрогнул, понимая, что от его решения зависит не только судьба экспедиции, но и его жизнь, и жизнь тех, кто помогал ему все это время, оберегал и верил в его возможности. И еще он понимал, что обратной дороги нет!

– Я… попробую… – промямлил он, но уловил общее чувство сомнения и поправился: – Сделаю все, что смогу!

– Тогда вперед, сынок, – сказал Жданов-старший. – Включай нас в свою пси-сферу и ищи Н-абсолют.

«Кентавр» под седоками переступил с ноги на ногу, ожидая команды «хронорыцаря». Ивор мысленно похлопал его по «холке» и сосредоточился на поле Сил.

Глава 6

Объединение пси-сфер членов отряда оказалось делом непростым. Приходилось учиться на ходу, ушибаться о чужие твердые характеры, сталкиваться с железной волей людей, ставших соратниками и друзьями. В конце концов ценой многих усилий Ивору удалось объединить ментальные сферы «хронодесантников» в единое монолитное целое, и он почувствовал такой прилив душевных сил, что захотелось крикнуть во все горло: «Ура! Получилось!» Но он удержал свой порыв, мысленно поцеловал Мириам, получив ответный «поцелуй» – целый букет теплых переживаний и чувств, и направил взгляд на пространство ганглия, сотрясаемое «антивзрывами» свертывающихся Ветвей.

Он увидел потрясающие глубины, в которых можно было утонуть, раствориться без следа, и колоссальные высоты, недостижимые фантазией человека и неописуемые человеческим языком. Он ощутил бездны информационных полей и пропасти нечеловеческих эмоций. Он осознал такие огромные массивы тоски, печали и боли, что закружилась голова и у самого заныло сердце! Это отозвались в нем гибнущие миры, полные жизни и движения.

Кое-как освоившись со своим положением, Ивор (точнее, весь «солитон», включая пси-сферу Идущего Прямо) начал искать вход в Н-абсолют и не удивился, обнаружив в центре (а может быть, на окраине, ориентиры в этом пространстве отсутствовали) ганглия странное образование, создающее впечатление глубокой дыры и одновременно растущего живого стебля.

«Кентавр» послушно свернул налево, повинуясь мысленному приказу «солитона», некоторое время лавировал, объезжая то и дело взрывающиеся «деревья-вселенные», и неожиданно оказался на краю обширной «поляны», в центре которой струилось снизу вверх (иногда казалось – сверху вниз) прозрачно-лунное пламя.

Форму его описать было трудно.

С одной стороны это был поток, столб огня, с другой – фонтан светящейся жидкости, с третьей – живое растение, непрерывно изменяющее очертания. Но изредка вдруг пламя этого удивительного образования становилось плотным, затем проваливалось само в себя, и людей обдавало дыхание жуткой бесконечной ирреальной бездны, в которой тонули и растворялись без следа материальные объекты, поля, звуки, человеческие эмоции.

«Н-абсолют!» – прилетела мысль Златкова-четвертого.

Никто ему не возразил. Ивор и все его спутники сейчас представляли собой одно целое, пространство единой ментальной ориентированности в состоянии мгновенных подсознательных ответов на любое раздражение, поэтому обсуждение обстановки им не требовалось. Все чувствовали то же самое, что и оператор, объединивший их в эгрегор, а он чувствовал то, что чувствовали они.

«Кентавр» галопом поскакал по «дымным» слоям к пульсирующему потоку Древа Невозможных Состояний. Внезапно что-то изменилось: словно тень пронеслась над всадниками, затмив невидимое светило. Пространство ганглия содрогнулось. «Дым» под ногами «кентавра» растрескался на отдельные «глыбы», но снова поплыл, как самый настоящий слой дыма. Люди ощутили тяжкий удар по сознанию, однако отразили ментальный выпад и мрачно «занесли кулак» для ответного удара, не зная, кому он предназначается.

Перед «кентавром» возникла человеческая фигурка в зеленовато-бежевом балахоне странного покроя и скачком выросла в стометрового великана. На людей и на «хронорыцаря» сверху вниз глянули светящиеся желтые безразлично-снисходительные глаза бровея Мимо, в которых на миг протаяло удивление.

Мефистофелевские брови Мимо прыгнули вверх. Затем глаза бровея снова стали сонно-безразличными.

– Поздравляю, оператор, – гулко пророкотал он. – Вы почти дошли до цели. Однако вынужден огорчить. Игра вышла на финишную прямую, хотя ее конец, наверное, не ведом никому, даже Творцу Игр, и процесс свертки Древа стал необратимым.

– Я дойду! – глухо сказал Ивор.

Голос его, естественно, не вылетел за пределы шлема, но собеседник услышал молодого человека.