Древо исчезающих времен

Они остановились у домика штаба, дверь которого то и дело впускала и выпускала людей.

– Еще вопрос, – спокойно проговорил Одинцов. – Как вы думаете контактировать с пауками?

Ивашура внимательно посмотрел в проницательные глаза гостя.

– Однако информация у вас здорово поставлена!

– Стараемся, – прищурился Одинцов.

– Боюсь, я вас не обрадую. Я не знаю, каким способом следует устанавливать контакт с пауками. Сегодня я намерен совершить первую попытку, а в дальнейшем образую инициативную группу контакта. По-моему, нет смысла доказывать его необходимость?

– Конечно, – ответил Одинцов. – Если вам что-нибудь понадобится из спецснаряжения, обращайтесь ко мне, поможем.

Полковник кивнул и удалился к домику связистов. Ивашура молча смотрел ему вслед, пока кто-то не тронул его за рукав. Гаспарян.

– Тебя к телефону.

– Кто?

– Голос незнакомый и как будто с акцентом.

Ивашура хмыкнул, все еще провожая взглядом прямую спину полковника безопасности, потом прошел в домик штаба, взял трубку радиотелефона.

– На связи.

– Начальник, перестань играть с огнем, – раздался в трубке гортанный тягучий голос. – Все попытки проникновения в Башню будут пресечены самым жестоким образом. Не угомонишься – успокоим навеки!

– Кто говорит?

– Мы уже встречались. Вторая встреча будет…

Ивашура выключил телефон, не дослушав. Вошедший следом Гаспарян смотрел на него вопросительно.

– Что там еще? Кто звонил?

– Террорист, – хладнокровно ответил Ивашура. – Требует, чтобы мы прекратили попытки штурма Башни.

– Федералы, что ли? Безопасность?

– Если бы это была инициатива федералов, высказал бы ее Одинцов. – Ивашура тронул рукоять бластера в кармане. – Скорее всего, те, у кого Иван отобрал пушку.

– Что будем делать? Надеюсь, ты не собираешься следовать совету?

Начальник экспедиции слабо улыбнулся в ответ.

Ровно в восемнадцать ноль-ноль Ивашура занял место в кабине вертолета вместе с Меньшовым, Гришиным и двумя физиками, бережно обхаживающими два зонда с аппаратурой контроля среды и телекамерами. Было решено зависнуть над Башней на безопасной высоте и опустить на тросах на ее размытую вершину два зонда. Запись передачи с телекамер должна была вести по кабелю переносная видеомагнитофонная система в кабине вертолета.

– Чуть что – рви когти! – инструктировал Меньшов пилота. – Не жди, пока свалимся в пикирование. Увидишь, что вертолет ведет себя необычно, – сразу давай знать.

Пилот, спокойный молодой человек со шрамом на щеке, молча кивнул.

Вылетели по расписанию, ответив службе авиаконтроля. Через десять минут вертолет завис над Башней в сотне метров от ее дрожащей вершины, постепенно теряющей плотность до полной прозрачности.

– Если бы самому туда слазить, – вздохнул молчавший всю дорогу Гришин.

Меньшов, занятый настройкой, фыркнул в бороду.

– Что это с вами, Константин Семенович? С каждым днем ваши желания все рискованнее и оригинальнее.

– Легче подавить первое желание, говорил Франклин, чем утолить все, что следует за ним, – улыбнулся Ивашура.

– Знаю, – снова вздохнул Гришин. – Но уж очень хочется сбросить покров тайны с апокалиптической Башни.

– Трос не достанет, – сказал один из физиков, – надо опуститься ниже.

– Вываливайте зонд. – Меньшов открыл люк в дне кабины. – Саша, берись за лебедку. Опустим и посмотрим, сколько останется до мерцающего слоя.

Зонд, представляющий собой металлический цилиндр с решеткой антенны и глазками приборов по корпусу и в дне, пошел вниз. Трос кончился на шестьдесят шестом метре.

– Все, дальше придется маневрировать вертолетом.

– Что показывают приборы?

– Небольшое повышение радиационного фона, – сказал Гришин, склонившийся над панелью переносного пульта управления. – Ничего особенного.

– Хорошо, что ни «глаз дьявола», ни мертвые выбросы не разряжаются вверх, – пробасил Меньшов. – Ну что, Васильич, пошли помалу вниз?

Ивашура, поколебавшись, кивнул пилоту.

– Легонько, не торопясь.

Вертолет плавно пошел вниз. Зонд приблизился к границе переходной зоны, где воздух струился маревом, будто нагретый до высоких температур, и вдруг превратился в тонкий стержень, ушедший глубоко в недра Башни. Громыхнуло. Из глубины размытого конца Башни всплыл рой пронзительно-голубых искр, вертолет вздрогнул.

– Назад! – отреагировал Ивашура, но пилот уже сам сделал надлежащие выводы: вертолет с натугой рванулся вверх.

Зонд выскочил из зоны завихрений, странно белый, как будто вымазанный в сметане, из тонкой бесконечной иглы превратился в объемное тело.

– Ничего не понимаю, – проговорил озадаченно Гришин. – У меня все зашкалило! Что там случилось с зондом?

– Подтяни-ка, – приказал Меньшов.

Физик у лебедки послушно заработал рукоятью барабана, заиндевевший трос пополз мохнатой длинной гусеницей. Зонд приблизился. Ивашура тихонько присвистнул.

– Ну и ну!

Зонд изменил форму и цвет, превратившись в гроздь белых «ежей» размером с полметра каждый.

– Что это?! – изумленно воскликнул молодой физик.

Ответом ему было молчание. Более опытные и сдержанные ученые не спешили давать объяснения новому феномену.

– Надо было снимать спуск со стороны, – сказал Гришин. – Не догадались.