Древо Мира Грез (СИ)

Я еще раз моргнула и села. Линд выглядел встревоженным — да это и понятно: наверное, я тут всех перепугала своим поведением. На мгновение мне стало стыдно, но тут же голову заняла другая мысль.

Надо уничтожить картины.

— Весс, с тобой все хорошо? — Линд легко дотронулся до моего лба, провел рукой по щекам и вздохнул. — Я за тебя испугался. Дзинь сказала, что тебя… цитирую!.. «утащил колодец».

— Да он сожрал ее! Если бы я знала, что колодцы в мире грез такие кровожадные! — фейка опустилась на мои колени и нервно дернула крылом. — Создатель, Весс, он тебя там не переварил, случайно? Во всяком случае, ты выглядешь очень вареной, даже слишком…

Я покачала головой и, сняв с колен озадаченную фейку, встала. В голове вертелась одна мысль, и она придавала мне силы и решительности, но… это же Нерос. Нерос, пропасть бы его подрала!!! Создатель, как он мог?!

И как я могу обвинять его? Может, я ошиблась? Может, все это чепуха и обычный сон?

Ноги подогнулись, и я вцепилась за Линда, чтобы не упасть.

Сны — не просто картинки, которые мелькают в голове. Сны — кусочек другого мира, не всегда доброго, но такого же реального, как и наш мир. Я в этом убедилась — сама убедилась. В чем я сомневаюсь: в том, что видела своими глазами, пусть и в мире грез? Поздно, слишком поздно о чем-то жалеть. Некоторые знания приносят больше горя, чем радости или пользы, но без них… что бы я делала без них.

Поседею я с этими знаниями, как простачка! И все-таки… виноват Нерос или нет — это ничего не меняет, я все равно должна сейчас пойти к нему и все выяснить, пока не поздно.

Создатель, как же от этого всего… мерзко.

— Я знаю, у кого картины, Линд, — я выпустила несчастного парня, расправила помятую мной ткань на его рубашке и только тогда решилась посмотреть в голубые глаза. — Кажется, знаю.

— О чем ты?

Я удивленно наклонила голову, но потом вспомнила, что не успела сообщить Линду о встрече с Клариссой. Как же ему рассказать?

— Твой отец любил рисовать, да? — я опустила голову. Ладно, о картинах я расскажу, но что делать с Неросом, как быть? Это брат Линда, родной ему человек, и, как бы сильна не была их взаимная ненависть, это не отменяет их родства. Еще один удар… Сначала потерять отца, а теперь… пожалуй, братская ненависть сейчас придется как нельзя кстати.

— Что случилось, Весея?

Замявшись, я отошла на два шага назад и снова вернулась.

— Я была у Клариссы, Линд, и она мне кое-что рассказала, — я подняла голову. — Твой отец нарисовал две картины — черное стекло и зал с зеркалами…

— Я помню их, — Линд с тревогой наклонил голову. — Но это всего лишь картины…

— Не всего лишь. Они связаны с миром грез. С их помощью Аглос убивал, но теперь… я, кажется, знаю, у кого они.

Линд нахмурился и о чем-то крепко задумался.

— Да, они отличались… Отличались… были какие-то… темные… мрачные. Но, Весс! — он приложил руку ко лбу и серьезно на меня посмотрел. — Их было три, как минимум. Третья была… черная — только одна белая полоса, а так — сплошная черная краска. Он всегда держал ее закрытой.

Третья. Я не удержалась и с досадой хлопнула по лбу.

— Ну конечно.

Конечно, три. Минимум. Стекло я видела сегодня, хорошо. Зал с зеркалами тоже знаком, но остается еще просто черно-белый мир — тот самый, в который я всегда попадала, проснувшись во сне. Да и не только я, похоже. Третья картина… и что, все эти картины у Нероса?!

Внутри шевельнулось уснувшая было ненависть, но я жестко подавила ее. Ненависть — плохой советчик, один раз дашь ей волю — и она вечно будет диктовать, что и как делать.

— Он отдал две картины Неросу… — Линд осекся, посмотрел на мое лицо и, нахмурившись, вцепился в свои волосы. — Только не это. Не может быть…

Я растерялась: не ожидала, что он все так быстро поймет, но еще больше не ожидала, что он так легко раскусит мою растерянность. Помолчав, Линд с болью отвернулся и наполовину процедил, наполовину прорычал:

— Только не это, — резко развернувшись, он неожиданно с силой ударил по стене: — Нет!

Если бы я только знала, что Линд так отреагирует на эту новость, я бы тысячу раз подумала, а стоит ли рассказывать все, что знаю. Нет, Линд не крушил, не кричал и не рвал на себе волосы. Крепко сжав зубы, он хмуро сверлил темноту за окном, будто видел в этой темноте кровного врага.

— Линд… — я подошла было ближе, но не решилась прикоснуться к Линду.

— Когда-то давно я рассказал ему все, что знал, — Линд с силой сжал кулак, но на лице ничего не отразилось: оно оставалось все таким же пугающе-равнодушным. Мне вдруг захотелось встряхнуть его, как следует, и заорать «круши, кричи, делай что-нибудь, не стой!», но я лишь качнулась на каблуках вперед и, чтобы не упасть, дотронулась до стены. — Он знал все, что знаю я… всё… — Линд выдохнул и с неожиданной яростью ударил в стену. — Так почему же, почему он меня не послушал?!!! Как он мог?!!! Он же знал, кто убил мать, почему он предал ее, как когда-то предал отец?! Как он мог поднять руку на Тауру, на тебя?! Да я лучше убью его, чем позволю…