Древо познания: Факультет призыва

Вчера мне удалось подсмотреть, как кто-то из студентов пользовался магической навигацией, так что решительно дотопав до корявенького вопросительного знака, я ткнула в него пальцем. Перед моим носом любезно прочертили горизонтальную линию, в которой я сердито вписала пальцем: «Как попасть в библиотеку?»

Делов-то!

Библиотека занимала два нижних этажа, имела совершенно скромную входную дверь всего с одной лестницы и золотую вывеску «Хранилище знаний». За дверью скрывалась небольшая комнатка в темных тонах. Здесь потрескивал камин, стояла массивная мягкая мебель, а за длинным тяжелым столом сидела та сама женщина, что встречала нас в первый день. Энт-Эпли увлеченно изучала какой-то громоздкий фолиант.

– Добрый день, – поздоровалась я, привлекая внимание.

Женщина подняла взгляд, не меняя наклона головы, отчего казалось, что на тебя смотрят исподлобья.

– Могу ли я получить «Основы призыва»?

Энт-Эпли выпрямилась, полностью оторвавшись от чтения. Посмотрела на круглые настенные часы, на меня, снова на часы.

– Койн в своем репертуаре, да? – хмыкнула женщина. Я благоразумно промолчала.

Меж тем энт-Эпли достала из ящика стола бумагу зеленого оттенка, что-то на ней записала, откинулась на спинку кресла и пристально посмотрела на лист. Под взглядом темно-зеленых глаз женщины бумага ожила и сложилась в изящного журавлика. Птичка вспорхнула, сделала суетливый круг по комнате и пошла на таран левой стены. Я приготовилась зажмуриться, чтоб не видеть суровое столкновение бумаги и толстой деревянной панели, как журавлик, не снижая скорости, исчез. Просто нырнул в стену!

Ошарашенная, я посмотрела на энт-Эпли.

– Сядь, – скомандовала женщина.

Я покорно опустилась в одно из кресел.

– Сейчас притащит твою книжку.

– А… а сами студенты не ходят туда?

– Ну почему же. Иногда ходят, когда не знают, что им нужно наверняка, – пожала плечами женщина.

Журавлика не было достаточно долго, чтобы молчание стало гнетущим. Я хотела порасспрашивать о стене, о комнате, о бумажной птичке, но никак не могла сформулировать вопрос достаточно вежливо. А спрашивать в лоб казалось слишком по-детски. Энт-Эпли же явно потеряла ко мне всякий интерес и полностью погрузилась в чтение.

И вот, когда я уже подобрала слова, набралась храбрости и воздуха в легкие, из-за стены выпорхнул порядком помятый журавлик, а за ним, теряя клубы пыли, вылетела тощая книжонка в мягкой обложке.

Журавлик обессиленно рухнул на стол и медленно, явно страдая, принялся разворачиваться в бумажный лист.

– Говорю же, не летайте через закрытую секцию, – бурчала энт-Эпли, магией помогая журавлику.

Книжонка формата методички с восторгом щенка металась между мной и женщиной, не понимая, кому даваться в руки.

– Туда, – даже не глядя ткнула в меня энт-Эпли, и мне на коленки рухнул первый учебник по высшей магии.

Немного поелозил, то ли устраиваясь поудобнее, то ли вытирая об меня остатки пыли, и затих.

«Алекс энт-Саар. Основы призыва» – значилось на порядком выцветшей обложке.

Я поблагодарила энт-Эпли за помощь и вышла из этой очень странной библиотеки. До начала следующей пары все еще оставалось масса времени, так что самым разумным показалось найти аудиторию следующего урока и почитать где-нибудь на подоконнике.

С чувством невероятной гордости и без особого труда я нашла нужный класс. На мое счастье, он был совершенно пуст, так что я мысленно поблагодарила дыру в расписании, плюхнулась на третью парту в середине ряда и погрузилась в чтение.

Учебник действительно рассказывал про основы и, судя по многочисленным сноскам, был весьма кратким конспектом каких-то более авторитетных книг.

Магия призыва, оказывается, самая древняя боевая магия нашего мира, и обладали ей лишь несколько семей, в свое время стоявших на службе у королевской династии – эдакий элитный гвардейский отряд. Во времена объединения мира под рукой единого правителя многие гвардейцы погибли, и наш дар стал невероятно редким, практически уникальным. Но сказанное означало и другое – оба моих одногруппника прямо или косвенно являлись потомками тех семей. И если со мной все понятно и очевидно, то сомнительная сословная принадлежность двух других призывников-первокурсников наводила на соответствующие вопросы к чистоплотности некоторых аристократов. Но об этом в приличном обществе не говорили. По крайней мере вслух.

Краткая история дара призыва, на мой взгляд, имела минимальную практическую ценность, и ей, по счастью, отвели не так много скучных абзацев. А вот прочесть, что же из себя представляет мой жуткий, по мнению старшего поколения, дар, было крайне занимательно.