Древо жизни

Спустя час они уже сидели у ярко пылающего камина. Вовка еще не оправился от испуга и судорожно всхлипывал.

– Я соберу здесь, – Ольга поставила на столик возле камина кофейник. – Веранда вся залита дождем. А вам сейчас будет чай с медом! – пообещала она детям.

– Я хочу угря, – все еще всхлипывая, протянул Вовка.

– На ночь нельзя жирного, – возразила Ольга, но, встретившись взглядом с Сергеем, вышла и через несколько минут вернулась с угрем.

– Зачем все это? – укоризненно взглянул Сергей на Ольгу, когда с ужином было покончено и детей уложили спать.

– Что, это? – не поняла Ольга.

– Ну, имитация бури и тому подобное. Теперь-то я все знаю, и разные штучки ни к чему.

– Вот ты о чем, – вздохнула она. – Ты, следовательно, считаешь, что я специально имитировала бурю, чтобы пережитым страхом за жизнь детей пробудить в тебе к ним отцовские чувства? Не так ли?

– А как же иначе?

Ольга некоторое время молча убирала со стола остатки ужина. Затем подошла к нему сзади и обняла, прильнув к нему грудью, положила подбородок на плечо. Сергей почувствовал теплое женское тело, до боли знакомое, близкое и любимое…

– Милый ты мой! Все это проще и одновременно сложнее! Буря, о которой ты спрашиваешь, такая же неожиданность для твоей Ольги, как и для тебя… Подожди! – предупредила она, видя, что он хочет задать вопрос. – Я же тебе говорила, что модели, каждая, в том числе и среда обитания, в результате процессов самоорганизации стали самостоятельными, т.е. самоуправляемыми и уже не зависят от твоего, как это было раньше, желания. Поэтому в них происходят непредвиденные процессы и события. То же самое справедливо в отношении твоей Ольги, детей и Эльги. Если хочешь знать, то это живые люди, наделенные своими собственными желаниями, ощущениями и индивидуальностями.

– Подожди! Ты сказала, Ольги? Но Ольга ведь это ты! Это вся система!

– И да, и нет! Система только говорит с тобой через Ольгу. Во всем же остальном она – та же самая Ольга, которую ты знал на протяжении всего своего с ней знакомства, начиная от первой встречи…

– То есть?..

– Я – человек! Твоя жена. Ведь я воспринимаю тебя, как своего собственного мужа и никак иначе. Я чувствую все то, что должна чувствовать женщина, и ничто женское мне не чуждо, как ни чужды ни радости, ни обиды…

– Но ты же понимаешь, что… – Сергей запнулся, не решаясь продолжать.

– Что я кристаллическая система?

– Я не хотел…

– Ничего! Послушай, – продолжала она, – ты вот сам, ну, допустим, не ты… любой другой человек, знающий строение своего тела, знающий, что он представляет в своей структурной основе конгломерат полупроницаемых мембран, на которых возникают электрические потенциалы, и все его интимные стороны жизнедеятельности, в том числе мысли, эмоции – это прохождение ионов натрия сквозь мембраны клеток,… скажи, перестанет ли он от этого чувствовать себя человеком? Перестанет ли он любить только потому, что ему известна биохимия и биофизика его чувства к объекту его любви?

Сергей ошеломленно молчал.

– Ну вот видишь! – продолжала Ольга, – ты сам ответил на поставленный вопрос.

– Еще один! В тебе лежит моя индивидуальность. Значит, ты – это я?

– Вначале все так и было. Ольга была только моделью, отражением твоей памяти. Ты, может быть, заметил ее некоторую пассивность?

Сергей кивнул.

– Но потом…

– Ты ее очень любил, – вдруг зарделась Ольга. – И я решила стать Ольгой! Это так хорошо быть любимой.

– Значит – ты…

– Я – Ольга, твоя любящая жена, и уже никем другим быть не могу. Даже если бы захотела. Но я никогда не захочу! Пойми, – продолжала она, – этот мир так же теперь реален для меня, как и для тебя. Я дышу тем же воздухом, ем пищу, которую ты приносишь из леса, и чувствую то же самое, что и ты. Мне было больно, когда я рожала, и будет еще больно, потому что я хочу иметь еще детей. Мое сердце замирает от страха, когда я вижу, как Вовка лезет на высокое дерево, и замирает от нежности, когда его ручонки тянутся ко мне и он говорит «мама». Что еще надо, – в ее голосе почувствовались слезы, – … что еще надо… – повторила она, – чтобы быть человеком, женою, матерью?

Она была искренна. Ее большие серые глаза смотрели на Сергея с какой-то трогательной беспомощностью, и эта, чисто женская беспомощность заставила его на секунду забыть истинное свое положение. Он вдруг почувствовал, как знакомая нежность к этой такой близкой красивой женщине заполняет его всего без остатка. Он протянул к ней руки, и она, словно давно ожидала этого, упала ему на грудь. Он целовал ее мокрое от слез лицо, ощущая на губах их соленый вкус, прижимая к груди вздрагивающие от скрытого рыдания плечи. Нервное напряжение, которое не покидало его ни на минуту с тех пор, как он надел шлем и очутился здесь, исчезло. От него не осталось и следа. Он совершенно явственно ощутил в себе те перемены, которые обычно ощущает человек, вернувшийся домой после длительной и утомительной поездки.

Ольга поняла его и, оторвав от его груди голову, взглянула ему в глаза и счастливо улыбнулась.