Древо жизни

– Противодействия, Коротышка! Противодействия! – поправил Дон. – Впрочем, ты, может быть, и прав. В ином случае бездействие и есть самая лучшая форма противодействия.

– Послушай, Дон, а если бы они не дали расписок, ты бы убил их? – спросил Эл.

Дон вместо ответа вытащил из кармана расписки и бросил их в костер. Бумага вспыхнула ярким пламенем и мгновенно сморщилась, пепел сожженных расписок поднялся над костром и заплясал в пламени.

– Зачем мне их жизнь, – он долго молчал, потом задумчиво сказал, как бы обращаясь к самому себе. – Ведь еще пацаны… у каждого мать… ждет…

– А твоя мать жива? – неосторожно спросил Эл и тут же пожалел, так как Дон вздрогнул, как от удара.

– Не знаю! С той поры, как она меня выгнала, я ее не видел… Не любила она меня почему-то… Вот отец… тот любил… и дед… дед больше всего… Бывало, когда мне еще четыре годика было, сажал меня с собой в машину на переднее сидение… он еще из поролона сделал мне такую подушечку, чтобы удобнее было сидеть, и мы ехали кататься. Он со мной разговаривал, как со взрослым… Ты знаешь, я ведь в четыре года уже умел читать. Давай-ка лучше спать…

Дон завернулся в лосиную шкуру и замолчал. Костер догорал. Эл подбросил в него сучьев и последовал примеру своего спутника.

ВОЗМЕЗДИЕ

Сак с удовлетворением осмотрел комнату. Минут десять тому назад он отпустил женщину, которая обычно приходила к нему убирать дом, после того как он расстался со своей очередной женой и жил один в своем особняке. На этот раз он велел ей прийти на два часа раньше и тщательно все вымыть и вычистить.

Зашел в ванную и удовлетворительно хмыкнул. Голубой импортный кафель сиял и приятно контрастировал с белой эмалью ванны. Вернулся в комнату и стал собирать на стол. Вынул пару бутылок вина, добавил к ним бутылку «Игристого», затем открыл холодильник, достал зернистую икру, крабов, копчености, нарезал последние тонкими ломтиками и довольный собой оглядел стол. Подумав немного, положил на стол коробку конфет.

К этому вечеру он готовился долго, может быть, лет десять, а то и больше. Ни одна женщина не вызывала у него такого страстного желания, которое в последнее время переросло в чувство мести. Именно мести. Он не раз представлял себе, как она будет лежать перед ним, – униженная и оскорбленная, потоптанная… именно потоптанная, думал он, и от этой мысли сладостная дрожь пошла по всему телу. Сцены, одна другой соблазнительнее в своей откровенности и мерзости, представали в его воображении. «Пусть почувствует», – теперь он ее ненавидел, пожалуй, больше самого Эла. Чувство зависти к Элу, которое он испытывал раньше, как-то за шесть лет притупилось. «Скорее всего, – думал он, – Эл погиб». Он знал о его побеге и что след его и бежавших с ним преступников затерялся в лесных дебрях. Все эти шесть лет он пытался овладеть Молли, но каждый раз терпел неудачу. За это время у него было много женщин. Значительно моложе Молли и, наверное, красивее. Но с Молли была связана его первая неудовлетворенная любовь, первые его чувства и первое отчаяние. И чем больше Молли сопротивлялась его натиску, тем больше он желал ее. Он знал, что все это пройдет и исчезнет после того, как он достигнет желаемого. Но именно этот момент и был ему нужен. Овладеть, унизить и прогнать с презрением…

Как хорошо, что ему тогда досталась эта карикатура. Он смог подсунуть ее мэру, а тут еще история с этим… как его… ага! Горчичником. Полгода назад он сунул взятку заведующему бензоколонкой, и Олга вскоре, придравшись за что-то, выгнали с работы, записав в трудовую книжку статью. После этого тот никак не мог устроиться на новую службу. Сак «принимал самое активное участие» в его трудоустройстве, поэтому был осведомлен о всех попытках Олга поступить на работу и каждый раз мешал ему это сделать. Когда Молли совсем отчаялась, так как случалось, что ей нечем было платить за квартиру, предложил устроить Олга к себе в магазин. Но Молли должна прийти к нему сегодня вечером и «обсудить» этот вопрос. Он был уверен, что она придет. В доме у Молли не было сейчас и копейки, она задолжала за три месяца за квартиру. Все, что еще можно было продать, уже продано. «Итак, сказал он себе, – вперед, Сак. Ты порядочный мерзавец, это говорил тебе еще отец. Но ты знаешь, чего хочешь, а это главное».

Молли явно запаздывала. Свидание назначено на семь, но вот уже часы пробили восемь, затем девять, а ее все не было. «Не придет», – с тоской и злостью решил Сак, но в это время прозвучал входной звонок. Сак бегом кинулся открывать многочисленные запоры. На пороге стояла Молли.

– Извини, что запоздала, Сак!

– Ничего! Важно то, что ты пришла, – радостно ответил Сак, помогая ей снять пальто.

– О! Какой стол! – радостно и удивленно воскликнула Молли, прижимая к груди руки.

– А, ерунда! Маленькая закуска! Прошу, садись сюда, – он придвинул ей кресло. Молли села, но тотчас же встала.

– Я пойду сниму сапоги. На улице дождь, а у тебя такие ковры… Не беспокойся, я сама… включи лучше музыку.