Древо жизни

Продолжая разговаривать, они подошли к временному палаточному лагерю, разбитому в километре от входа в пещеру. Тут же стояли вертолеты, только что разгруженные от новых комплектов аппаратуры. Двое бойцов вынимали из пластикового контейнера «сторожа». Это был сверхчуткий прибор, способный улавливать любые изменения окружающего мира: температуру, содержание газов в воздухе, малейшие шорохи и т. д. Попадая в новую среду, он записывал в свою память ее характеристики и реагировал только на их изменения. Одновременно он анализировал причины, определял направление, откуда идет изменение, и передавал информацию своим хозяевам.

– Рональд! – узнал одного из них Сергей. – Будь добр, проследи, чтобы после помещения «сторожа» в пещеру бункеры были тщательно закрыты. Все посещения пещеры до особого распоряжения отменяются.

– Но там еще остались три контейнера с кристаллами видеозаписей. СС требует новой информации.

Сергей задумался на минуту, потом решительно приказал:

– Пока ничего не трогать!

– А нам что делать?

– Оставьте троих дежурных следить за «сторожем», остальные могут отправиться в поселок лапифов. Считайте это краткосрочным отпуском. Подожди! – остановил он парня, который бросился бежать, чтобы сообщить остальным приятную новость. – Подбрось нас с Вальтером в поселок, а потом вернешься за остальными. Я очень спешу.

Сергею не терпелось встретиться с сыном. Рождение внука он воспринял так, как и предполагал Владимир. Первым чувством было облегчение, как будто с души сняли постоянно давившую тяжесть. Впервые с того самого часа, когда он «проснулся» в незнакомой комнате института Сверхсложных Систем, он окончательно почувствовал себя человеком, а не «Оборотнем», как его прозвали неогуманисты.

Поглощенный мыслями о внуке, поспешно собирая в большой узел вещи, которые, по его мнению, могли понадобиться молодой матери, – его уже ждали у вертолетов участники экспедиции в долину, – он забыл про Ирину, которая стояла тут же, рядом с ним, и как-то жалобно наблюдала за его сборами.

– А… как же… я? – запинаясь, спросила она, уловив его взгляд.

Вопрос Ирины застал Сергея врасплох. Он беспомощно взглянул на нее и невольно развел руками. Это было жестоко. Сергей спохватился, но поздно. Ирина залилась слезами. Сергей тщетно искал подходящие слова. Ему стало до боли жалко эту молодую женщину, которую он привык называть дочкой.

– Успокойся, доченька, – как можно ласковее он стал утешать ее. – Что-нибудь придумаем, вот увидишь… – он сам не понимал своих слов. «Что она должна увидеть?» – спросил он себя и покраснел от собственной глупости.

Сквозь всхлипывания и бессвязные слова он уловил имя Приходько и сразу же насторожился. Дело в том, что Приходько пропал без вести. Его искали, но не нашли.

– Что Приходько? Что ты о нем знаешь? – настороженно спросил он.

Ирина, продолжая всхлипывать, сказала, что за два дня до отлета Владимира в долину Приходько приставал к ней и предлагал быть ее мужем на время отсутствия Владимира. Она решила, что предложение Приходько оскорбило мужа, и он решил поэтому ее бросить и специально отправился разыскивать Ореаду.

Зная вспыльчивый характер сына и его решительность, Сергей заподозрил неладное. Он вытащил чистый носовой платок и отер слезы с лица Ирины.

– Собирайся, полетишь со мной, – неожиданно для самого себя он принял решение, забывая, что не хотел ее брать, несмотря на все просьбы. И тут же пожалел снова, так как Ирина опрометью бросилась к себе наверх собирать вещи. Слова Ирины не на шутку встревожили и испугали Сергея. Если его сын виноват… то… – Сергей побоялся даже мысленно произнести чуть было не вырвавшиеся у него слова… ему показалось на мгновение, что он заглянул в черную пропасть, на дне которой лежало тело его сына. Видение промелькнуло и исчезло.

Все время полета до долины Сергей хмурился и молчал, не отвечая на вопросы спутников. Ирина, видя его состояние, притихла в углу на заднем сиденье.

Сергей с нетерпением ждал разговора с сыном и одновременно боялся его. Он знал, что на его вопрос сын скажет правду, какой бы она ни была и какие бы ни влекла за собой последствия для него лично. Знал также и о том, как ему придется поступить, если его сын действительно окажется виновным. И это угнетало. Сергею не хотелось признаться себе, но сейчас Ирина вызывала у него ненависть. «Проклятая баба! – мысленно обозвал он ту, которую еще недавно нежно называл „доченькой“. – Кто тебя, стерва, тянул за язык? Молчала бы! Неужели суждено во имя справедливости и правды отправить на заклание единственного сына? И когда? В тот самый момент, когда тот подарил внука!»