Древо жизни (Книга 3)

- Он тоже сейчас там, с Эльгой и своей женой - моей матерью. Вы их увидите в конце голограммы. Хочу вас предупредить. Это особая голограмма. Она записана на асимметричных кристаллах, содержащих в себе запись памяти Эльги и моего отца. Они могут отвечать на ваши вопросы. Естественно, не на все, но вы сможете с ними побеседовать. В голограмме заложен ваш образ, и она заговорит лишь в том случае, если узнает вас. Сейчас на Земле такие голограммы заменяют письма. Если вам, например, необходимо побеседовать с другом или осуществить деловую встречу, но вы не располагаете временем, то... - Лацис принялся пространно объяснять возможные применения голограмм, но Сергей уже не слушал его.

- Если позволите, я на некоторое время вас покину.

- Конечно! Конечно! Я вас понимаю.

Сергей взял со стола футляр и вышел из гостиной.

Конец.

ЧТО ПОЗВОЛЕНО НАШЕЙ ФАНТАСТИКЕ?

А следом за 22-м стихом Первой книги Моисея "Бытие", что взят эпиграфом к "Древу жизни", идет 23-й и 24-й: "И выслал его Господь Бог из сада Эдемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Эдемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни".

Разве мог Господь Бог допустить, чтобы творение его рук сравнялось с ним не только в знаниях, но и в продолжительности жизни? Тогда, собственно, нечем было бы отличиться самому. А ведь был соблазнительный вариант у наших прародителей: повернуться спиной к древу познания добра и зла, что росло тут же рядышком, в центре Рая, кушать беззаботно плоды древа жизни и существовать вечно и телом безболезненно.

Однако случилось так, что с тех пор каждое поколение приобретает свой опыт познания добра и зла, стремясь все-таки проникнуть в тайну бессмертия. Успехов в этой области добились пока немногие. И то - из числа отечественных и зарубежных писателей-фантастов. Со своим вариантом о том, как стать Богом, пришел к читателям на 60-м году своей жизни и львовский ученый-медик Владимир Леонидович Кузьменко. Правда, не с мензуркой "эликсира жизни" и даже не с диссертацией на эту тему, а с научно-фантастическим романом "Древо жизни".

И вот прочитаны последние строки романа. Большинство читателей, составив о нем свое мнение, уже отложили его в сторону. Но в надежде, что остались и такие, что хотят узнать что-нибудь об авторе. я решил написать это послесловие. Разумеется, я сообщу то, что знаю о жизни и творчестве В. Кузьменко. Знакомы мы с ним довольно близко, живем в одном городе, поддерживая дружеские отношения. И, поверьте, в этих сведениях, при нашем с вами обоюдном желании, мы можем увидеть не меньше фантастичного, чем в самом романе.

К примеру, кто из читателей сможет, не роясь в справочниках, быстро, как в телеигре "Счастливый случай", назвать имена писателей, чье творчество начиналось бы на пороге 60-летия? Безусловно, я не имею в виду создателей мемуаров.

Итак, в лучшем случае, вы припомнили две-три фамилии и поняли, что случай в писательской практике это редкий и едва ли не исключительный. Поэтому сообщу, как все начиналось.

Прежде чем взяться за перо. вернее, сесть за машинку, В. Кузьменко занимался исключительно научно-исследовательской и преподавательской деятельностью во Львовском мединституте, которым когда-то руководил его отец. Больше всего привлекала его область сложных самоорганизующихся систем: создание искусственных нейронных сетей и систем искусственного интеллекта. Сто научных работ, сорок из которых были признаны изобретениями, позволили ему стать известным специалистом в этой области знаний, добыть ученую степень и возглавить лабораторию нейробионики в родном институте. Но вот однажды...

Возвращался он из Киева с очередного симпозиума. Устал, но уснуть в поезде не мог, чувствовал себя отвратительно. Как говорят, еле до койки добрался. Лег и проспал более двух суток. А когда проснулся, виденное во сне не отпускало его, жило своей, почти реальной жизнью, требовало участия в ней. Живет и по сей день.

Так у В. Кузьменко появилась другая жизнь. И проходила она на самых различных планетах, и звал он себя там, в той жизни, Сергеем. А здесь, дома, из вечера в вечер, с трудом отрываясь для работы в институте, стремился к машинке, чтобы передать бумаге все, что с ним происходило. Если вы думаете, что я пытаюсь фигурально передать творческое состояние автора, то ошибаетесь. Владимир Леонидович, наш советский ученый, материалист, воспитанный в условиях марксистско-ленинского осмысления всех общественных и научных явлений, утверждает, что "ощущал реальность всего происходящего с ним". Так, с февраля 1986 года по сентябрь следующего было написано 1200 страниц машинописного текста, с которым вы и познакомились, мой любознательный читатель.