Древо жизни. Том 1

– Очень хороший вопрос. В народе говорят, что если ребенок в семье один, то это ущербный ребенок. Как ты мыслишь, почто так говорят?

– Не знаю.

– Увидь себя единственным ребенком в семье. Как ты чувствуешь себя при этом?

– Одиноко, тоскливо, чувствую себя «не два не полтора», чего-то не хватает.

– А почто ты чувствуешь себя так?

– Не с кем поиграть, пообщаться на своем языке, чтобы меня услышали, почувствовали, слушали, видели, не могу почувствовать плечо брата и сестры, поделиться с ними радостью и горем.

– Так, а теперь ты – в большой семье. Как ты чувствуешь себя здесь?

– Никак.

– Это как же?

– Я и сейчас живу в семье, где шестеро детей. Четыре девки и двое парней. Я пятый в семье. И что? Я все равно одинок.

– Ты играешь со своими сестрами?

– Редко. Когда мы играли, то дело обязательно доходило до драки между нами, или они со мной играли только тогда, когда кто-то что-то натворил, и им необходимо было это на кого-то свалить. Чаще я играл с младшей сестрой, я люблю ее. А вообще-то, мне жить с сестрами не хотелось. Я всю свою жизнь мечтал о другом.

– Ну, а ты с младшей своей сестрой разговаривал?

– Да. И еще как!

– Так. А с ней во что играл?

– Во всякие игры, в ее куклы. Мечтали, какую мы будем строить семью. Из дерева делали кукол, машинки, из самодельных кубиков строили дома, рисовали, лепили из глины. Вместе шалили. Вместе мыли полы, посуду, хоть нам родители и запрещали делать это. А раз запрещали и воды не давали, то когда никого не было дома зимой мыли полы водой, собранной с подоконников в бутылки. Бывало до того шалили, что родители приглашали к нам сторожем бабу Коку. А когда мы играли с уличными ребятами – я защищал сестру. Дома, когда ее в чем-нибудь обвиняли сестры, я один отстаивал, чтобы ее не наказывали. Любил ей делать подарки. Делился с ней всем, что у меня было.

– Дак, вы строили в играх, какую хотите иметь семью?

– Да. Мы играли в куклы, в дочки-матери, в подружки и друзья. Я мечтал, какая у меня будет жена. Сестра – какой у нее будет муж. Сколько у кого будет детей. Сколько мальчиков, сколько девочек.

– Вы этим показывали свою охоту миру?

– Да. Мы играли открыто. Когда мне было пять лет, мы играли в семью и размышляли, у кого какая она будет. Я тогда говорил, что у меня будет несколько жен: первая – удмуртка, вторая – русская, а дальше расплывчато, как в тумане, не помню. А еще, что будет четверо или пятеро детей. Потом родители мне очень часто напоминали об этом… – вспоминаю я вслух.

– Играя в свои игры, вы рассматривали, что вам необходимо получить от жизни?

– Да. Когда мы строили свой город, мечтали, какой у нас будет дом, машина, еще что-то.

– Хорошо. А для чего ты тогда поддерживал связь с царством детей?

– Я созывал детей в семью, чтобы мне не быть одиноким. Показывал им путь, как прийти в эту семью, давал знание о маме и папе, рассказывал и показывал этот мир. А в царстве детей я постоянно черпал знания о том, как необходимо жить свою жизнь. Вот только почему-то мне никак ни удавалось жить так. А в тяжелые промежутки времени я получал оттуда силы. Да еще – напоминания о моей первичной задаче, которую мне необходимо выполнить здесь на Земле, чтобы пойти дальше в своем развитии.

– Так, а как ты поддерживал связь с Царством детей?

– Не знаю, оно как-то само собой происходило.

– Ясно. А что, кроме силы, ты получал из Царства детей?

– Был внутренний подъем, тепло, радость, чувства близости и родства.

– Здорово…! Вот и ответ на твой вопрос! Еще что-нибудь осталось не ясным из сказанного?

– Нет… Все ясно, – говорю я, рассчитывая на то, что наш разговор закончен.

Задача ведет дитя в мире плоти

Но тетя Наиля говорит мне в ответ:

– Есть еще одно нераскрытое в этой теме… Это то, ЧТО нас направляет в зачатии пустить корни в Матушку и Батюшку? Как ты видишь это, сынок?

Я опять теряюсь от такого неожиданного поворота, мысли куда-то разбегаются, в теле мгновенно появляется тяжесть, и я говорю:

– Не знаю… Ничего не идет… Все в тумане…

– Твоя задача, сынок… с которой ты пришел сюда, на этот Белый Свет. И та задача, на которую тебе подменила в тебе же самом тьма. Это ясно.

– Не-е-ет, – в смятении проговариваю я.

– Как ты видишь, куда может направить задача, с которой ты пришел на этот Белый Свет? – помогает мне тетя Наиля.

– На жизнь, – не задумываясь, отвечаю я.

– А куда направляет задача, которую тебе подсунула тьма?

– Ясно куда – на разрушение. Вот только не ясно, где произошла подмена моей задачи на задачу тьмы, и как задача направляет меня на то, чтобы пустить корни в маму и папу? – с раздражением проговариваю я.

– Где произошла подмена задачи увидеть можно. Скажи, что с тобой произошло, когда ты пришел на этот Белый Свет и увидел брань Матушки и Батюшки?

– Я бросился править маму и папу.

– А ты этим действием пошел по пути выполнения своей задачи?

– Нет. Я пошел в сторону… Я стал решать проблемы мамы и папы, но никак не свои.

– А как это произошло?

– Мне стало больно за маму и папу, за то, что они друг друга обвиняют и льют друг на друга грязь.

– А откуда эта боль за маму и папу?