Древо жизни. Том 1

Баба Гуля, ничего не говоря, вытирает косу травой, растрясает скошенную траву и идет молча с литовкой домой. Я обижаюсь на нее, что она мне не дала покосить. Хочу убежать, но что-то меня удерживает и тянет идти за ней.

Придя домой, она наказывает бабе Матрене накрывать на стол, а сама идет в лабаз. И оттуда выносит литовку поменьше и вручает ее мне: «Держи! Вот этой литовкой станешь косить после обеда, а эта литовка – моя. Договорились?» «Да», – отвечаю я скромно, оторопев.

Мы обедаем и вновь отправляемся с бабой Гулей на луг. Пока мы идем, я всю дорогу представляю себе, как я стану косить своей литовкой: накошу целое поле травы, чтобы бабе Гуле не пришлось ничего делать, а то старенькая ведь уже – еще устанет, заболит че-нибудь. Когда мы пришли, она дает мне брусок и говорит: «Прежде чем косить, необходимо поточить косу, чтобы травке не было больно». И показывает – как.

Следом объясняет: «С литовкой необходимо подружиться, чтобы она тебя не ранила. Договориться с травкой о том, что ты сейчас собираешься делать и для чего, а ей пожелать расти дальше после косьбы. Потом важно навещать ее да поглядывать, как она растет. Разговаривать с ней, да рассказывать ей для чего ты ее бережешь».

Я, поговорив с литовкой, да погладив ее, подружился с ней, и она стала нежной. Также поговорил с травкой, да этим подружился с ней, что она стала пушистой да мягкой, и мне вдруг становится очень жалко травку из-за того, что я ее сейчас скошу. Тут баба Гуля подходит ко мне и говорит: «Травка после косьбы не умрет, она станет расти дальше, для того чтобы таким, как ты, помочь строить свою жизнь. Когда травку скосишь, она сохраняет в себе силы, направляя их в свой рост. И этим мы помогаем ей продолжать оставаться молодой, сочной, густой и вкусной для скотины. Ведь ее предназначение такое, чтобы ею могла питаться скотина. Чтобы скотина могла взять от травы то, что необходимо человеку для построения и творения своей жизни. А тем, что скотина ест травку, тем самым подкашивая ее, она помогает травке оставаться как можно дольше молодой и сильной. Это необходимо траве, чтобы она не состаривалась, а сохраняла да набирала в себе силы жизни, чтобы ей помочь сохранить да набрать жизненные силы да сделать переход с лета на зимний период. Да весной, как только сойдет снег, вновь возродиться с новым Светом. А скотина нас кормит. Вот коровка съест сено – даст нам молочка, одарит нас силой травки да своей. А ты молочко любишь?»

Я с большим сожалением, что травку все же необходимо скосить, отвечаю: «Да, люблю». «Дак что станем делать?» – уточняет баба Гуля. А я жалостливым голосом отвечаю: «Косить…»

Я осторожно точу косу и подхожу к бабе Гуле. Смотрю, как она косит, и начинаю повторять за ней.

Но меня в этой косьбе хватает всего на полчаса! Руки устают, коса как назло втыкается в землю, трава ровно не скашивается. А баба Гуля косит и косит себе без остановки. Я даже не поспеваю ухватить, как это у нее так ловко получается. Тут что-то внутри меня обрывается. Я бросаю литовку и бегу домой! Баба Гуля даже ухом не ведет – продолжает косить дальше. Я добегаю до ее дома, сажусь на скамейку у ворот и жду, когда придет баба Гуля. Сижу, жду ее довольно-таки долго. А она все не приходит. Я успокаиваюсь и решаю идти к ней сам. Прихожу, а она уже докашивает поляну. Увидев меня, она просит помочь ей растрясти траву. Я вначале мешкаюсь, а баба Гуля задает мне вопрос в лоб на мое состояние: «Ты хочешь, чтобы травка дала тебе возможность напиться молоком?» Я отвечаю: «Да». «Тогда, – говорит, – бери свою литовку, объясни ей, что с тобой произошло, что ты швырнул ее и фыркнув, убежал. Да не оправдывайся перед ней и не обвиняй себя, а говори, как есть. Потом растряси травку черенком косы да тонким слоем уложи ее на стерню, чтобы земля после косьбы не высохла и молодая травка могла на ней быстро вновь вырасти. Да чтобы скошенная травка не погибла, а высохла, чтоб ветерок ее обдул да силу свою в нее вложил, чтобы коровка не болела да молочко целебное давала».

Я рассказываю литовке, что со мной произошло, и мне становится легче, словно что-то меня отпускает, и литовка становится легкой. Я начинаю растрясать траву, как объясняла баба Гуля, и литовка, словно сама в моих руках пляшет, когда я растрясаю траву. Да у меня самого настроение поднимается. Песни петь охота!..

Тут тетя Наиля останавливает мое воспоминание на самом интересном месте и говорит:

– Так. А как ты видишь, сынок, что сделала тогда баба Гуля?

– Она просто косила траву. Да мне дала покосить – и все.

– Ты так мыслишь?

– Да, – говорю я, не задумываясь.

– Тогда давай посмотрим, что с тобой произошло потом.

– Давай.

– После этого эпизода с бабой Гулей, когда ты снова взял литовку и стал косить траву?

– После этого случая я взял литовку в руки только года через два, а до этого просто помогал растрясать траву да собирать сухую.

– А как ты стал косить через два года?

– Спокойно, как будто траву косил всю жизнь и причем косил со всеми наравне.

– Дак все же, что с тобой в пять лет сделала баба Гуля?