Древоходец. Книга вторая. Вместе с дублем

Сухенький поднялся, и, глубоким, сильным голосом, неожиданным для его субтильной фигуры, стал зачитывать решение о проведении допроса Костуша, при содействии его наставника мэтра Гарпила, «под печать ученика».

Дальше он перечислил должности и звания участников, свидетелей допроса.

Как оказалось, вошедший последним мужчина — представитель наблюдательного совета целителей Либоргского княжества, а обладатель бульдожьей физиономии — городской судья Вилихаузер.

Услышав имя судьи, Костуш сразу вспомнил слова своего адвоката, что именно этот судья признал Костуша заслуживающим наказания по абсурдному обвинению в сговоре с наёмниками и приговорил к десяти ударам кнута на городской площади.

Адвокат ещё тогда сказал, что судья Вилихаузер — человек барона Береса.

— Значит вскрылось — убийцы наняты бароном Бересом, а их человек — судья Вилихаузер, должен на этом допросе защищать интересы барона, — решил Костуш.

Тем временем допрос начался, и следователь задал первый вопрос:

— Ты, Костуш, ученик мэтра Гарвила, обладаешь ли уменьем наводить с расстояния порчу на людей?

Костуш вопрос услышал, но не имел права на него отвечать, пока тот не будет продублирован вслух наставником. Да, вообще-то Костуш и не знал, как ему отвечать, озадаченный словом «порча».

Его затруднения разрешил мэтр Гарвил, отказавшийся повторять вопрос именно по этой же причине: неопределённость понятия — «наведение порчи». Его поддержал коллега из Совета целителей.

— Передо мной лежит список вопросов, на которые я должен получить ответы. Сами понимаете, — список составлял не я, но чёткие ответы будут требовать именно с меня, — заявил следователь.

— Я догадываюсь, кто вам выдал вопросы, — вмешался судья Вилихаузер, — но думаю не будет большим отклонением, если в вашем вопросе заменить «наводить порчу» на «наносить вред здоровью».

— Тогда вопрос вообще теряет смысл, — заявил представитель Совета целителей. — Все сидящие здесь, и я в том числе, знаем, — позавчера, применив дар, он с расстояния переломал бедренную кость наёмному убийце. Или хотите сказать: перелом прибавляет здоровья, а не наносит вред?

На некоторое время разгорелся спор, как можно изменить формулировку, но однозначного варианта придумать не смогли.

— Давайте перейдём ко второму вопросу, а то проспорим так до вечера, — предложил представитель Совета целителей.

— А что же мне тогда записать по первому вопросу? — спросил секретарь

— Напишите, что свидетели допроса посчитали невозможным однозначно ответить на первый вопрос по причине употребления в нём словесного сочетания — «навести порчу», — выдал формулировку представитель Совета целителей, после чего легонько икнул, резко усилив насыщенность витающего вокруг него алкогольного амбре.

— А как же тогда быть, если следующий звучит так: «Пытался ли ты навести порчу на дочь барона Береса — Лидосу?», — озвучил второй вопрос следователь.

— Чего, чего? — с изумлением переспросил Костуш.

— Молчать! Надо же, спрашивать начал! Сегодня твоё дело отвечать! — резко обрезал его судья Вилихаузер, и дальше, уже спокойно, продолжил:

— Думаю в этом случае, легко можно заменить «навести порчу» на «нанести вред здоровью».

— Я согласен, — заметил Костуш, не обращая внимание на требование от судьи: «Молчать!». — Можете даже в вопросе объединить и «порчу», и «вред здоровью» — сразу всё вместе.

— Я же тебе сказал не раскрывать рот пока мы не потребуем! — возмутился судья.

— Господин Вилихаузер, вы не на своём заседании, а посему прекращайте нападки, — сделал замечание следователь. — А если допрашиваемый согласен ответить на вопрос с объединёнными формулировками — нам же проще.

Мэтр Гарвил, пожав плечами, прочитал вопрос в объединённой формулировке, на что Костуш быстро ответил: «Нет! Не пытался!».

— Смотрели ли вы когда-нибудь на достопочтенную Лидосу, дочь барона Береса с целью её испугать? — озвучил следующий вопрос следователь.

— Я никогда не смотрел на достопочтенную Лидосу, дочь барона Береса с целью её испугать, — после повтора мэтра, ответил Костуш.

— Зачем ты тогда смотрел ей взад? — взвился судья. — А, ну, давай, повторяй мой вопрос! — потребовал он от мэтра Гарвила.

— Кому он смотрел? — осторожно переспросил мэтр Гарвил.

— Достопочтенной Лидосе, дочери барона Береса — смотрел взад. — почти прокричал судья Вилихаузер.

— То есть, вы, судья Вилихаузер, заявляете, что Костуш имел возможность смотреть достопочтенной Лидосе в зад? — указывая пальцем на судью, произнёс представитель Совета целителей. — Вы понимаете, что вы сказали? Вы понимаете, что оскорбили благородную девицу, а значит и всё её благородное семейства? Вы осознаёте, что последует, если ваша фраза станет широко известна?

Секретарь, занесите это в протокол! Это оскорбление уважаемого, высокого семейства, и, думаю, необходимо этот протокол показать барону Бересу.

— Что ты несёшь! Ты пьян! — приподнявшись, выкрикнул судья.