Дрезденская бойня. Возмездие или преступление?

Прошу заметить, что обзор сделан Джоном Фуллером в 1948 году, то есть сразу после окончания войны, по горячим следам. И выводы звучат неутешительно для сторонников стратегической концепции Джулио Дуэ. Вообще говоря, Фуллер достаточно нелицеприятно отзывается об идеях итальянского генерала, считая их прожектерскими и оторванными от реальности. И у него были на то основания.

Давайте вспомним, какие именно цели в рамках доктрины Дуэ должна была преследовать бомбардировочная авиация, чтобы добиться перелома в войне. Первая цель – подрыв экономической и военной мощи в тылу противника. Вторая – разрушение транспортных коммуникаций, связности между регионами и войсками. Третья – ослабление морального духа вражеского населения, пробуждение бунтарства и провоцирование революции. Ни одна из заявленных целей в войне с Германией не была достигнута. Огромная и мощная машина разрушения в виде стратегической авиации, агрессивно пожиравшая собственные скудные ресурсы, начала достаточно эффективно работать только в последние месяцы боевых действий, когда перелом на фронтах стал очевиден, а потери немецких войск, в том числе в люфтваффе, приблизились к критической отметке.

С другой стороны, на примере действия Королевских ВВС в эти последние месяцы войны мы видим, что пресловутая машина оказалась вещью в себе и далеко не всегда корректно выполняла приказы командования, особенно если они были расплывчато сформулированы. К примеру, тотальное разрушение городов на пути продвигающихся войск вовсе не являлось необходимой мерой. Получается, что Дрезден был уничтожен совершенно зря и средства на его массированную бомбардировку в буквальном смысле выброшены на ветер.

Наверное, что-то такое начал подозревать и неистовый маршал Артур Харрис, когда увидел, как высшие британские политики во главе с Уинстоном Черчиллем пытаются переложить на него ответственность за неоправданно жестокое разрушение Дрездена. В письме, направленном в Министерство авиации 29 марта 1945 года, маршал довольно резко заявил:

Нападения на города, как любые другие военные действия, неприемлемы, если они стратегически не оправданы. Но они стратегически оправданы, поскольку могут ускорить окончание войны и сохранить жизни союзнических солдат. По моему мнению, мы не имеем абсолютно никакого права прекратить такие действия, если даже они не будут иметь этого эффекта… Чувства, возникающие при упоминании Дрездена, может легко объяснить любой психиатр. Они связаны с памятью о немецких вязанках и дрезденских пастушках. Но в действительности Дрезден был складом боеприпасов, правительственным центром и ключевым транспортным пунктом.

Как видите, сэр Артур Харрис не раскаялся. Вместо этого он попытался перевести вопрос об аморальности бомбардировки Дрездена в плоскость обсуждения допустимости возмездия на войне, то есть вернулся к тому, с чего начинались первые воздушные операции в Европе. Боевая эффективность противопоставлялась узкой нравственной доминанте национального самосознания, которая более подобает фашиствующим демагогам, нежели тем, кто воспитан в духе истинного уважения к человеческой жизни.

И все же разгадка бомбардировки Дрездена есть. Достаточно вспомнить о том, какие именно инструкции давались экипажам «Ланкастеров» перед вылетом. Среди прочих целей налета на столицу Саксонии была и такая: «Заодно показать русским, когда они прибудут в город, на что способны Королевские ВВС».

Разумеется, речь шла о поддержке чисто дипломатической игры. Столь явная демонстрация мощи теоретически была способна изменить характер переговоров о послевоенном устройстве Европы, сделав Сталина немного уступчивее. И хотя Ялтинская конференция, когда любой дополнительный козырь в политическом рукаве мог повлиять на очертания границ и судьбы миллионов, давно миновала, следовало позаботиться о будущем противостоянии, которое неизбежно назревало в стане бывших союзников антигитлеровской коалиции. В таком контексте бомбардировка Дрездена выглядит не демонстрацией, а репетицией – вариантом Третьей мировой войны.

Операция «Немыслимое»