Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

– Члены этого господствующего слоя капиталистов, – продолжал Генрици, – не связаны между собою ни родовыми, ни политическими убеждениями, ни даже принадлежностью к той или другой стране. В него может вступить каждый, кто достиг как бы то ни было – случаем, игрою или преступлением – известного капитала, хотя бы капитал этот был даже мнимый. Капиталистов соединяет один общий интерес – эксплуатация остальных менее имущих и всех трудящихся слоев общества. Капиталисты выходят преимущественно из торговых и промышленных слоев. Но и каждый, к какой бы он ни принадлежал профессии и каковы бы ни были его занятия, может попытать счастья в денежной или фондовой спекуляции и пролагать этим себе путь не к богатству только, но и к общественному и политическому положению, которое оно теперь обуславливает. Это широкое демократическое основание капиталистического господства и многочисленные связи с самыми различными общественными слоями объясняют, почему его переносят современные народы и каким образом оно находит себе столько защитников. Положение изменяется, когда капиталисты становятся исключительными, когда крупнейшие, смелейшие и бессовестнейшие из них вступают меж собой в тесные монополистические союзы с целью присвоения себе главных орудий эксплуатации и обращения в свою пользу тех выгод, которые обыкновенно делятся между всеми членами капиталистического слоя. Такие круги (rings) нередко встречаются в Соединенных Северо-Американских Штатах и посредством коррупции целые года эксплуатируют, как какую-нибудь ферму, большие города и целые штаты… Вы знаете, господа, что еще в 1831 году произошло в Лионе первое выступление фабричных рабочих. С 1838 года по 1842 год – первое национальное рабочее движение, движение английских чартистов. В трудах целого ряда политических экономистов, таких как Рикардо и отчасти Маркс, показана неизбежность противоборства между трудом и капиталом. В своей рецензии на первый том «Капитала» еще в 1867 году, помещенной в Erg"anzungsblatter, Евгений Дюринг указал на эти положительные пункты в политэкономических воззрениях Маркса. Однако одновременно Дюринг указывает на путаные и туманные представления Маркса о конечных результатах и отсюда он пишет: «Право, невозможно предугадать, что, собственно говоря, человеческим и немецким языком, будут содержать два последних тома». А некоторое время спустя Дюринг прозорливо замечает: «Марксовы хитросплетения построены по правилам учения о логосе. Метод Маркса состоит в том, чтоб творить диалектические чудеса для своих правоверных». Это глубокие слова, господа… Именно Евгению Дюрингу, этому гению современной Германии, этому пророку, который до сего времени не получил признания в своем немецком отечестве и которому оно когда-нибудь поставит памятник перед Берлинским университетом, откуда он был преступно изгнан реакционной профессурой, связанной с еврейскими слоями, именно Евгению Дюрингу принадлежит честь открытия расовой основы современного капитализма, питающего его экономическую основу. И действительно, господство простых коммерческих ассоциаций, члены которых ничем не связаны между собой, кроме временных интересов, и ничем другим не отделены от остального населения, не может быть продолжительным. Эти плутократии неизбежно падают от дружного напора всех остальных капиталистов и некапиталистов или же от разлада в их собственной среде из-за трудно установимого раздела барышей. Совсем иное дело, если наиболее ведущая часть капиталистического слоя состоит из людей, связанных между собой их общим особым происхождением, особым историческим прошедшим, особою религиею, особым народным характером, особыми законами, нравами и обычаями, особыми преданиями, стремлениями и упованиями. Это не пустая гипотеза, господа. За много веков до установления капитализма существовало уже племя с чрезвычайно резкими национальными и религиозными особенностями и явно капиталистическим мировоззрением. Это особая паразитическая раса, единственное средство к существованию которой – эксплуатация, а единственное орудие защиты – коррупция…

Снова в который раз пивной зал разразился аплодисментами, и снова в который раз, как во многих острых местах выступления пламенного Генрици, поднялся осторожный брандербуржец Штеккер.