Дрезденские страсти. Повесть из истории международного антисемитского движения

– Мысль о поголовной подати для евреев напоминает харадж, установленный Кораном для немусульман. В защиту этой мысли можно привести долговременный опыт, что в войске евреи умеют всегда сами освободиться от несения всех тяжких и вообще чисто воинских обязанностей. Они занимаются, как везде, теми же гешефтами, обирая и развращая солдат.

По этому же поводу в своей обычной, несколько юмористической манере, внесшей оживление в публику, выступил и Павел Яковлевич.

– Евреи всегда от воинской повинности уходили, – сказал Павел Яковлевич, – тогда решили брать у нас в России с евреев рекрутов ребятишками, а ребятишек воспитывать вместе с русскими солдатскими детьми, предполагая, что в обществе с русскими юные евреи забудут свой жаргон, возьмут христианскую веру и станут русскими. Вышло же, что раньше обучали Талмуду жидят только зажиточные жиды, а тут даже бедняки засадили за Талмуд самых крохотных в надежде, что еврейская община не сдаст талмудиста в солдаты. Отчего вредное влияние Талмуда на евреев усилилось. Те же евреи, которые делались солдатами, получали привилегии жить за чертой оседлости, селились в России, и еврейская кровь брала свое. Евреи начинали заниматься вредными для коренного населения гешефтами…

И Павел Яковлевич, и публика остались довольны этим выступлением, дело шло хорошо, единодушие было полное, в зале парила приятная, оживленная атмосфера, какая всегда сопровождает беседы друзей. И вдруг все обратилось прахом, когда был зачитан пункт первый. Я называю его первым, и он действительно согласно важности был поставлен в декларации первым, но, понимая его спорность, барон зачитал этот пункт последним, и правильно сделал, ибо полемика помешала бы принятию первых трех, бесспорных. Пункт этот был краток – воспрепятствовать эмиграции евреев в Германию, особенно через восточную границу. Что тут началось! Понимая, что сейчас может произойти непоправимое, я решил первым взять слово и смягчить ситуацию, но меня опередила Надежда Степановна. Лицо и вся шея ее были красны, ноздри гневно дрожали.

– У вас на триста миллионов и миллиона евреев не наберется, – громко произнесла она, – а у нас на 70 миллионов 3 миллиона… А ведь известно, что евреи и в дурных условиях плодятся лучше христиан… Нет уж, господа, вам не удастся помешать нам пожертвовать Западу избыток этого племени…

– Тем более, – выкрикнул Путешественник, обычно хладнокровный, но в этом вопросе оказавшийся таким же темпераментным, как Надежда Степановна, – тем более, что у вас и капиталов больше, и торговля лучше.

– Это ваша сюртучная цивилизация, – продолжала в гневе Надежда Степановна, – наградила нас этой бедой и создала нашу оевропеившуюся интеллигенцию, вернее, я хотела сказать оевреившуюся, хотя это одно и то же…

Это уж было слишком. Со стороны немецкой публики послышались негодующие возгласы. Какой-то немец, очевидно, тоже темпераментный и, судя по его выражениям, бывший в России по крайней мере в Петербурге или в Прибалтике, заявил:

– Квашня славянской каши с чухонским маслом, называемая русским народом, требует железных обручей… Московские князья и цари, набивая эти железные обручи, сумели придать России крепкое политическое тело, поместив русский народ в самодержавную бочку. Но если эти железные обручи лопнут и начнет русская каша расползаться на Европу, то это будет еще хуже, чем еврейское присутствие.

Тут вскочил Павел Яковлевич, чего я особенно опасался, и выпалил:

– Да среди вас, господа, необрезанный серебряный червонец, или, как его называют, – гульден – найти трудно. В прошлом году мне потребовалось всего десять тысяч голландских гульденов серебром или 25 тысяч австрийских для поездки в Пешт. Но я их смог достать только у евреев.

Разумные люди с обеих сторон понимали, к чему может привести подобное препирательство. Это прозвучало и в выступлении Путешественника, который, опомнившись, взял примирительные нотки.

– Господа, – сказал Путешественник, – вы предлагаете закрыть для евреев свою восточную границу, а наш русский министр внутренних дел недавно публично заявил, что западная граница России для евреев открыта. Как же тут быть? Что нам делать с евреями?

– И в который раз вы убеждаетесь, – заявил Генрици, – что только социализм поможет окончательно решить еврейский вопрос и найти для евреев такое место, что они не будут мешать другим нациям.

– Допустим, – сказал Путешественник, – но сегодня, пока мы живем не при социализме, Россия вынуждена принимать меры по избавлению от еврейской угрозы в доступной современной форме. Понимая это, русское правительство предельно упростило все формальности по отказу евреям в русском подданстве… При этом Гинзбурги и другие агенты «Всемирного израильского союза» могут взять на себя роль вождей народа, которую играл Аарон и другие поклонники золотого тельца, – закончил Путешественник в шутливой форме и этим несколько растопил лед.