Дряхлость

Несчастная! Она мечтала о свадьбе. Эмилио постыдился, что таким образом узнаёт секреты своей сестры, и закрыл дверь. Надо забыть, что слышал эти слова. Сестра никогда не должна узнать, что ему известна её самая сокровенная мечта.

Когда Эмилио ложился спать, то не вернулся мысленно к Анджолине. Он ещё долго слушал нежные и спокойные слова Амалии, которые тихо звучали в соседней комнате. Уставший от эмоций Эмилио почувствовал себя почти счастливым. Порвав отношения с Анджолиной, он сможет теперь посвятить всего себя сестре и будет жить только этой своей обязанностью.

VII

Эмилио проснулся через несколько часов, когда уже рассвело, и сразу же вспомнил все произошедшие накануне события. В нём всё ещё была жива острая боль, и он пожалел о том, что не смог отомстить за неё сразу. Очень скоро Анджолина узнает его гнев, и затем он её бросит. Избавившись от чувства обиды, Эмилио порвёт эту единственную оставшуюся связь с Анджолиной.

Он ушёл из дома, не поприветствовав сестру. Эмилио надеялся вскоре вернуться и начать с ней новую жизнь.

На улице было ветрено, и, проходя мимо Городского парка, Эмилио испытал трудности при подъёме, когда ему пришлось преодолевать сопротивление ветра. Но разве этот подъём был так же труден, как тот, что он совершил прошлой ночью во время тяжких душевных мучений?

Этим ясным утром, казалось, Эмилио даже рад размять мышцы на свежем воздухе.

Он не думал, что скажет Анджолине. Эмилио ощущал себя слишком уверенным, чтобы готовиться к этой встрече, слишком уверенным, чтобы думать, как её обидеть и затем бросить.

Ему открыла мать Анджолины. Она провела его в комнату дочери, которая одевалась в комнате соседней, и, как обычно, предложила составить ему компанию.

Эта новая затяжка, пусть даже и на несколько минут, опять заставила Эмилио страдать.

— Анджолина вернулась поздно этой ночью? — спросил он со смутным желанием что-нибудь разузнать.

— Она была в кафе с Вольпини до полуночи, — ответила старуха на одном дыхании и гнусавым голосом, из-за чего вся фраза прозвучала как одно длинное слово.

— А разве Вольпини не уехал вчера? — спросил Эмилио, удивлённый договорённостью между матерью и дочерью.

— Он должен был уехать, но не успел на поезд и уехал только что.

Эмилио не захотел говорить пожилой женщине, что не верит ей, и замолчал. Всё и так было очевидно, и не было никакой возможности обмануть его или заставить сомневаться. А эту ложь уже предвидел Балли и говорил об этом Эмилио.

В присутствии матери ему не составило труда встретить Анджолину с лицом довольного влюблённого. Он действительно был доволен. Эмилио, наконец, нашёл её и теперь уже не желал уступать своему порыву решить всё сразу. Это она должна была говорить. Он даст ей возможность самой запутаться во вранье для того, чтобы поймать её с поличным.

Они остались одни. Анджолина встала напротив зеркала и стала приводить свои густые волосы в порядок. Не глядя на Эмилио, она рассказала, как провела вечер накануне в кафе и о шпионаже Балли. При этом Анджолина очень задорно смеялась и была такой свежей и румяной, что Эмилио возмутился этому даже больше, чем её лжи.

Она рассказала, что неожиданное возвращение Вольпини сильно её озадачило. Самой подходящей при их новой встрече была бы следующая фраза:

— Так ты ещё не устал надоедать мне?

Анджолина говорила всё это с целью доставить Эмилио удовольствие. Но тот же, напротив, чувствовал, что она смеётся именно над ним, а не над Вольпини. Ведь чтобы обмануть Эмилио, ей требовалось гораздо больше усилий: кто знает, какую часть её лукавств Эмилио удалось обнаружить? Вольпини лишь наивно позволял себя обманывать, и у Анджолины не было особого желания его дурачить. Если любовные приключения Анджолины, как казалось, развлекали даже её мать, было весьма вероятно, что именно Эмилио являлся объектом насмешек, в то время как Вольпини внушал им страх.

Брентани вдруг охватило одно из тех состояний, при которых лицо сильно бледнеет и становится страшно. А Анджолина говорила, говорила, преисполненная желанием ошеломить Эмилио, и, таким образом, у него было время прийти в себя.

Зачем отчаиваться и возмущаться законами природы? Анджолина была потеряна ещё во чреве матери. А эта её договорённость с матерью являлась самой мерзкой вещью. Поэтому Анджолина не заслуживала упрёков, она сама была жертвой вселенского закона. В конце концов, Эмилио даже заинтересовался и стал рассматривать сложившуюся ситуацию как натуралист. В то же время он ещё не отказался от мысли о вендетте.

Анджолина, наконец, заметила странное поведение Эмилио. Она повернулась к нему:

— Ты меня даже не поцеловал, — сказала она с упрёком.

— Я тебя больше никогда не поцелую! — ответил спокойно Эмилио, глядя на её красные губы, от которых отказывался.