Дрянь

— У тебя истощение, усугублённое лёгким отравлением, Софи, — Закери вмиг оказывается рядом и аккуратно придерживает за талию в своеобразных полуобъятиях. — Поэтому тебе так плохо. Но ничего, скоро это пройдёт, — приободряет, аккуратно потянув за собой.

Не в спальню. На кухню. Заботливо усаживает на один из табуретов там и вручает небольшую бутылку с водой, предварительно отвинтив крышку.

Стоит сделать пару глотков, как приступ тошноты утихает. К тому же, пить мне, и правда, хотелось, так что моя благодарность за содеянное вполне искренняя.

— Спасибо, — улыбаюсь ему.

Блондин едва заметно кивает и направляется к холодильнику.

— Голодна? — спрашивает, но ответа не ждёт, вытаскивая содержимое на кухонный островок. — Сейчас приготовлю что-нибудь.

А я… банально зависаю, наблюдая за его действиями.

Серьёзно? Ужин? Для меня? Приготовленный Закери?

Что я там говорила о том, будто всё это странно?

Да к чёрту… Меня всё устраивает!

Прежде никогда не доводилось видеть воочию, чтобы мужчина готовил. Наверное, в этом всё дело. Ведь, пока Райт занимается будущим ужином, я так и сижу с приоткрытым ртом, будто околдованная следя за каждым выверенным жестом. К тому же, на мою жалкую попытку помочь, привстав с табурета, я получаю короткое и властное:

— Сиди. Сам.

Сам — так сам. Я вообще типа истощена и отравлена.

Ну, разве можно болеть, когда вокруг так невообразимо вкусно пахнет?

И даже тот факт, что стейк из сёмги со специями и запечённый картофель — не самый подходящий вариант для той, кто едва очнулась после длительной отключки, совсем не значим… Не задумываюсь я об этом вовсе. Как и о многом другом. Прямо здесь и сейчас хочется лишь наслаждаться тем, что происходит.

Глава 14

Новое утро для меня приходит вместе с сигналом входящего сообщения. Телефон лежит на краю тумбы, хотя накануне вечером гаджета там совершенно точно не было. В спальне я совсем одна, а за окнами уже светло. Зато от былой слабости в организме не остаётся и следа.

“Результаты готовы. Срочно свяжитесь со мной” — светится на сенсорном экране с подписью доктора моей матери.

Кислород в лёгких разом заканчивается.

Во-первых, сегодня — утро пятницы, а не четверга. Оказывается, я провела в отключке гораздо больше времени, чем предполагалось. Во-вторых: умудряюсь банально пропустить несколько звонков из медицинского центра, результатом чего и является пришедшее сообщение. А уж когда набранный мною в спешке абонент на том конце связи принимает вызов, так и вовсе становится дурно…

— Дрянь! Какая же она дрянь! И вы! Вы все с ней заодно! — доносится из трубки так истошно громко, что даже стены спальни отражают эхо, исполненное отчаяния.

А может всё это лишь в моей голове, но я просто-напросто не способна сейчас отделить реальность от того, что застревает в подсознании.

— София, — звучит наряду с предыдущим мягкий мужской голос. — Одну минуту… — дополняет извиняющимся тоном, а после следуют распоряжения для мед. персонала, посвящённые буйной пациентке.

Я же в это время до побеления пальцев сжимаю собственный телефон, всё ещё не дыша. И мысленно проклинаю весь мир, продолжая слушать.

— Бобби! Я хочу к Бобби! — всё ещё кричит самая родная на свете. — Ну, почему вы не разрешаете ему навещать меня?! Да пустите же! Я хочу к Бобби! Пустите… — скатывается на откровенное хныканье. — И ты… Ты тоже дрянь… Такая же, как моя дочь… Бобби… — мамин голос постепенно затихает.

Очевидно, вколотое ей успокоительное начинает действовать.

Мне бы, к слову, тоже не помешало. Пусть я далеко не в первый раз слышу подобное от неё, однако каждый раз — будто тупой нож в сердце вонзают. И медленно проворачивают, проворачивают…

— София, — возвращается между тем к диалогу со мной доктор.

Далее следует долгое вежливо-понимающее вступление, однозначно нацеленное на то, чтобы и я не закатила истерику вслед за родственницей. Вот только не нуждаюсь я ни в чём подобном. Потому и перебиваю врача:

— Сколько?

Вроде бы и я, но голос словно чужой.

— Сумму мы уже обговаривали. Она не изменилась, — тяжело вздыхает собеседник.

Я рада, что он всё понимает и не продолжает никому из нас на самом деле не нужную полемику., перейдя сразу к сути. Вот только раздражения меньше во мне не становится.

— Я не про деньги. Сколько недель у меня есть?

Всё ещё не дышу. В лёгких уже печёт. А сердце подло замирает в ожидании вердикта. Наверное, тем самым я только сама себе хуже делаю, но и по-другому не получается. Что хуже — в ответ лишь тишина.

— Дней? — дополняю глухо.

Кажется, ещё чуть-чуть, и я рухну в обморок.

— Опухоль прогрессирует слишком быстро, — начинает нерешительно доктор. — И… Софи, я больше ничем не могу помочь твоей матери. Всё, что было в моих силах, я уже сделал. Теперь только перевод в клинику и оперативное вмешательство… — не говорит, почти кается.

Что сказать, хороший он человек. Сочувствующий.

— Я вас услышала, — перебиваю его, освобождая от необходимости утешать меня дальше, подбирая слова помягче. — Деньги будут в течении… суток. Можете начинать все необходимые приготовления.