Дрянь

— Вот уж этого не знаю, — отрезал доктор. — Советую поинтересоваться у ее дружков. Наше дело лечить больных, а не бегать за ними. Всего хорошего.

Он повернулся и пошел прочь.

* * *

Мукасей послюнил палец и перевернул страничку в записной книжке Алисы.

— Вот! Вот он, Шпак! Но тут только телефон...

— А ты что хотел, паспортные данные? — усмехнулся Глазков.

Они сидели в машине перед входом в больницу. Мукасей сказал:

— Один телефон нам без толку... Нужен адрес.

— О! — воскликнул Глазков. — Сережку Савина помнишь? Из второго взвода? Да помнишь ты его — мы с ним вместе дембельнулись! На телефонном узле сейчас, мастером. А?

* * *

Шпак жил в старом, пожалуй, едва ли не дореволюционной постройки доме. Подъезд был отделан мрамором, дубовая резная дверь с большими медными ручками. На крыльце — два облупившихся каменных шара.

Выйдя из подъезда, Шпак перекинул через плечо сумку на ремне и, не оглядываясь, зашагал по улице.

— Поехали потихоньку, — Мукасей тронул за плечо Глазкова. Он сидел на заднем сиденье, чтобы в случае чего легче было спрятаться.

Увидев подъезжающий к остановке троллейбус, Шпак ускорил шаг и вскочил на подножку в последний момент, когда двери уже закрывались. Глазковский «москвич» не торопясь ехал за троллейбусом по многолюдной, заполненной транспортом улице. Они чуть было не упустили Шпака, когда возле Моссовета он вместе с большой толпой каких-то туристов спрыгнул на тротуар.

— Вон он! — возбужденно выкрикнул Глазков. — Вон, в переход спускается!

— Развернись у телеграфа и следи за мной на той стороне, — на ходу, уже выскакивая из машины, бросил Мукасей.

«Москвич» ринулся в гущу машин.

Шпак перебрался на ту сторону, вышел направо, к памятнику Долгорукому, и вскоре остановился, а потом и присел на лавочку у фонтана. Ясно было, что он кого-то ждет.

Мукасей маялся на углу Столешникова, одним глазом приглядывая за Шпаком, другим стараясь не пропустить Глазкова. Наконец «москвич» подъехал, Мукасей рукой показал другу, чтоб сворачивал направо, к «Арагви». И сразу вслед за Глазковым тут же с улицы Горького повернула серая «волга», сделав круг возле памятника, и затормозила на стоянке. За рулем сидел молодой блондин.

Шпак поднялся со скамейки, прогулочным шагом направился в сторону «волги». Туда же, прячась за спины прохожих, устремился Мукасей.

Но тут произошло странное. Вместо того чтобы подойти к блондину, Шпак остановился примерно в метре от открытого окна «волги» и с рассеянным видом зашарил по карманам в поисках сигарет. Прикуривая, он прикрылся ладонями от ветерка, развернулся спиной и, сделав полшага в сторону, как бы случайно остановился прямо возле водителя. Мукасей отчетливо видел, что блондин, не глядя на Шпака, что-то произнес. Шпак задал короткий вопрос, блондин ответил. Шпак прикурил наконец и тронулся дальше. Бегом, чуть не сбив с ног цветочницу с корзиной, Мукасей добежал до Глазкова.

— Серая «волга» — видишь?... — запыхавшись, крикнул он в открытое окно «москвича». «Волга» как раз отчаливала от стоянки.

Он не договорил и бросился следом за узкой спиной Шпака, мелькавшей уже в районе ресторана «Центральный».

* * *

Вслед за «волгой» «москвич», напрягая двигатель, летел по улицам. Пока Глазков умудрялся компенсировать разницу в мощности маневренностью — то проскакивал в щель между грузовиком и автобусом, то обгонял поток машин справа, едва не заезжая колесами на тротуар. На очередном светофоре «волга» резко рванула вперед с места. Глазков выжал из двигателя все, что мог...

* * *

Мукасей ехал в одном вагоне метро со Шпаком, искоса наблюдая за ним через головы пассажиров. "Следующая станция — «Курская», — сообщил репродуктор, и Шпак начал пробираться к выходу. Выйдя из метро, Шпак и Мукасей оказались в недрах Курского вокзала и вскоре миновали вывеску «Автоматические камеры хранения». Мукасей поотстал: народу тут было немного, подобраться близко к Шпаку в этом узком проходе между камерами он не мог. Оставалось только подсматривать из-за угла, как Шпак колдует возле одного из ящиков: опускает в прорезь «пятнашку», набирает код на циферблате. Дверца открылась. Шпак извлек из камеры сумку, очень похожую на ту, с которой пришел, а свою сунул на ее место. Покрутил наружные колесики, сбил шифр, опустил монетку, но, прежде чем захлопнуть дверцу, вдруг резко оглянулся. И Мукасей не успел отскочить, отпрянуть. Он замер на мгновение, а потом решительно шагнул в проход к ближайшей камере, делая вид, что тоже опускает монету, крутит колесики шифра. Изо всех сил он старался держаться непринужденно, не повернуть головы, но краем глаза видел: Шпак медлит захлопывать дверцу, стоит, глядя в его сторону. Потом он, все так же не отрывая взгляда от Мукасея, протянул руку и вытащил из камеры вторую сумку. Заметив это движение, Мукасей понял, что притворяться больше, кажется, нет нужды, повернулся и встретился с глазами Шпака, настороженно глядевшими на него.

Шпак всматривался не больше секунды. Лицо его перекривилось: узнал, вспомнил! Подхватив обе сумки, он круто повернулся и бросился прочь.