Дрянь

В траве блеснула связка ключей, выпавшая у него из кармана. Мукасей поднял ее (ключи легонько звякнули) и только в этот момент понял, что Глазков мертв. Он вскочил на ноги и побежал, из-под подошв его брызгами летели песок и гравий. Он выбежал на площадь перед кладбищенскими воротами и увидел сразу: пропыленный рейсовый автобус, отъезжающий с остановки, в окне которого мелькнула пучеглазая соседка, покосившийся глазковский «москвич» с распоротыми шинами, а больше ничего. Ни «волги», ни «жигулей» не было.

* * *

Повернулся ключ в замке, отъехал изнутри мощный засов, тяжелая стальная дверь осторожно подалась, и Мукасей проник в мастерскую Глазкова. В мастерской было темно, только сквозь высокие подвальные окна проникал далекий отсвет уличных фонарей. Мукасей задвинул засов и замер, прислушиваясь. Потом на цыпочках подошел к оконным проемам и, повозившись немного, поднял металлические жалюзи, закрыл ставни, опустил решетку — все образцы продукции кооператива «Голем».

Было тихо и теперь уже совсем темно. Мукасей долго шарил в темноте, пока не включил маленькую лампочку над верстаком. Огляделся в раздумье. Тихонько выдвинул один ящик с инструментами, другой. Достал ножовку, напильник, поискал на стеллажах, нашел какую-то трубку, зажал ее в тисках, принялся осторожно пилить. Потом он что-то сверлил, обтачивал, даже приваривал какие-то детали небольшим сварочным аппаратом. И, наконец, в руках у него оказалось нечто вроде примитивного арбалета: стальная пластинка наподобие рессоры натягивала стальную проволоку, в ложе из полураспиленной трубки ложилась дюралевая стрела с заостренным наконечником.

Прицелился — стрела с треском вонзилась в дверной косяк, расщепив его надвое. Мукасею пришлось сильно раскачать ее, чтобы вытащить обратно. И тут за окнами прошелестели шины, мазнуло по жалюзи светом фар. Мукасей прыгнул к лампе, погасил ее и замер. Хлопнули на улице дверцы машины. Тишина. Кто-то завозился у двери, примериваясь к замку, но недолго. Снова тишина.

Спортсмен, а с ним еще кто-то поднялись наверх из подвала. Блондин ждал их возле машины.

— Там дверь стальная и замок хитрый, — хмуро доложил спортсмен.

— На хитрый замок надо чем-нибудь с винтом, — хмыкнул блондин, зажигая фонарик. Его луч прошелся по углубленным в ямы подвальным окнам. — Изнутри заперто. Гадом буду, он там! У тебя ведро есть? А шланг?

* * *

Прильнув к щели в жалюзи, Мукасей видел, как темная фигура наклонилась к баку машины, слышал, как ударила струя бензина о дно ведра.

— Тьфу, падла, наглотался! — сказал человек злобно, отплевываясь.

— Хватит, полное, — ответил другой. — Щас он у нас наглотается.

Блондин поднял с земли камень и швырнул его вниз, в окно. Зазвенели стекла.

* * *

Мукасей отпрянул. Он слышал, как льется из ведра бензин в яму, как струйки стекают на подоконник, на пол... До него донеслось: «Если он, сука, там, сейчас выскочит как миленький!» И сверху кинули спичку.

Деревянный пол загорелся сразу. Мукасей вскочил было на верстак, но увидел, что это не спасет его: огонь распространялся быстро, дым лез в горло. Тогда он соскочил и бросился к стеллажу. С огромным трудом отодвинул его сантиметров на десять, потом еще, еще... Протиснулся между ним и стеной, уперся ногами, нажал. Лицо его исказилось от напряжения. И стеллаж медленно накренился, а потом упал, придавив огонь. Но ненадолго. Языки пламени стали прорываться и сквозь него. Зато на открывшейся стене Мукасей увидел забранный решеткой люк вентиляции. Подхватил табуретку, сбил с нее пламя какой-то тряпкой. Не найдя под рукой ничего другого, арбалетом подцепил решетку, нажал, выворотил ее с корнем...

— Плесни-ка еще, — приказал блондин спортсмену.

Тот плеснул. Пламя разгорелось.

— Или он спекся, или там его нет. Делаем ноги.

«Волга» блондина затормозила возле тротуара. Он прихватил сумку с переднего сиденья, запер машину и вошел в подъезд. Насвистывая, взбежал на второй этаж, открыл ключом дверь. Шагнул в комнату и остановился на пороге.

В кресле напротив входа сидел Мукасей, грязный, с лицом, выпачканным сажей, и целился из арбалета прямо блондину в грудь. Распахнутая дверь на балкон объясняла, как он попал в квартиру.

— Не делай никаких движений, которые могут тебе повредить, — сказал Мукасей. — Эта штука пробивает насквозь сорокамиллиметровую доску. Понял?

— Понял, — вяло ответил блондин.

— Молодец. Сними сумку. Положили на пол. Осторожно. Медленно.

Блондин повиновался. Мукасей кивнул в сторону обеденного стола:

— Сядь за стол. Руки положи сверху. Вот так.

* * *

Не спуская с блондина глаз, он обошел его, поднял сумку, вернулся и сел по другую сторону стола. Все время глядя на блондина, расстегнул на сумке «молнию», опрокинул ее над столом. Высыпались несколько пачек денег, штук пять баночек из-под вазелина, портмоне. Мукасей подковырнул крышку одной из баночек, понюхал, покачал головой. Вывернул портмоне. Несколько купюр, мелочь, железнодорожный билет. Мукасей взял билет, рассмотрел его.

— Едешь сегодня в Ташкент?

Блондин дернул плечами: дескать, чего отвечать.

— Один?