Дрянь-погода

Макс влюблялся в Бонни, а она (правда, менее стремительно) в него. Начальникам фирмы лозунг Макса понравился, но «Майну Дайну» они напрочь отвергли, что совпало с мнением администрации «Креспо Миллз». Когда новый продукт наконец дебютировал, на упаковке красовалось подобие легендарного баскетболиста Патрика Юинга, [21] забрасывающего в корзину ошалелую мультяшную сливу. Проведенные позже опросы показали, что многие покупатели принимают ее за огромную виноградину или чернослив. «Сливовым Хрустяшкам» не удалось отвоевать существенного места на рынке фруктовых смесей для завтрака, и продукт незаметно сгинул с магазинных полок.

Но междугородный роман Бонни и Макса выжил. Бонни чувствовала, что ее захватывает энергия Макса, его решительность и самоуверенность, хоть и проявляемые часто не к месту. Ей не нравилась его манера оценивать людей в соответствии с их возрастом, цветом кожи, полом и средним доходом, но такой цинизм она приписала воздействию рекламы. Теперь она сама с насмешкой отзывалась о мыслительных способностях среднего покупателя – учитывая мировой успех «Креспо» с такими сомнительными продуктами, как соленые кнедлики, паштет из взбитых оливок и попкорн со вкусом креветок.

На ранней стадии ухаживания Макс, желая произвести впечатление на Бонни Брукс, придумал игру. Он спорил, будто может точно определить, какая у человека машина, по его манере поведения, одежде и внешнему виду. Вот такой у него интуитивный дар, говорил Макс, потому-то он и стал ловким профи в рекламе. На свиданиях, когда они ходили в ресторан или кино, он иногда тащился за незнакомыми людьми, чтобы посмотреть, на чем они приехали.

– Ага! «Лумина»! Что я говорил? У парня серость на лбу написана! – щебетал Макс, если угадывал, что, по великодушным подсчетам Бонни, происходило в пяти процентах случаев. Вскоре эта игра надоела, и Бонни сказала: хватит. Макс не огорчился – его вообще было трудно обидеть, что Бонни также приписывала суровой среде обитания на Мэдисон-авеню.

Отец Бонни отнесся к Максу с дружелюбным безразличием, а мать не скрывала своей неприязни. Она чувствовала, что он слишком старается, чересчур напирает и всучивает себя Бонни, как навязывал покупателям продукты для завтрака или сигареты. Нет, мать не считала его обманщиком, совсем наоборот. Она была убеждена, что он – именно то, чем кажется: человек, в любой момент настроенный на достижение цели. И дома, и на службе им владело одно желание – добиться успеха. В его стремлении всегда побеждать таится трусливое высокомерие, говорила мать. Бонни странно было слышать подобную критику от женщины, которая считала всех ее прежних дружков недотепами и никчемными неудачниками. Вот только раньше мать никогда не употребляла слово «козел» для характеристики ее поклонников. А Макса этим прозвищем наградила мгновенно, и это изводило Бонни до самого дня свадьбы.

И вот теперь, когда Макса похитил, по-видимому, опасный безумец, Бонни волновалась из-за еще одной особенности мужа. Мать часто о ней говорила, и черта эта была столь явной, что даже Бонни ее признавала. Августин догадался, о чем речь.

– Ваш муж считает, что перехитрит любого.

– К сожалению.

– Я это понял по телефонным записям.

Но Бонни хотелось поддержки:

– Что ж, до сих пор ему это удавалось.

– Надеюсь, он знает, когда лучше держать язык за зубами. – Августин встал и потянулся. – Я устал. Может, отложим осмотр шрама на другой раз?

Бонни рассмеялась и согласилась. Дождавшись, когда хлопнет дверь в спальню, она позвонила Питу Арчибальду домой в Коннектикут.

– Я тебя разбудила?

– Нет, что ты. Макс сказал, ты можешь позвонить.

У Бонни слова застряли в горле.

– Пит… Ты с ним разговаривал?

– Около часа.

– Когда?

– Сегодня вечером. Он все психует, что Билл Напп уведет сигаретный проект «Мустанг». Я сказал, чтобы не дергался – Билли увяз с бездымной рекламой на каких-то дурацких гастролирующих родео…

– Погоди, Пит, это не важно. Откуда он звонил?

– Не знаю, Бон. Я понял, что он с тобой разговаривал.

Бонни старалась управлять голосом:

– Он рассказал тебе, что произошло?

Пит на другом конце провода закхекал и промямлил:

– В общих чертах, без живописных подробностей. Бонни, у всех супружеских пар – по крайней мере, известных мне – случаются драмы в спальне. Ссоры и все такое. Это ничего, что ты не сказала правду, когда звонила первый раз.

– Питер! – едва не заорала Бонни. – Мы с Максом не ссорились! И я рассказала тебе все, как было! – Она постаралась сдержаться. – По крайней мере, я передала то, что Макс мне говорил.

После неловкой паузы Пит Арчибальд сказал:

– Ребята, разберитесь сами, ладно? Я не хочу вмешиваться.

– Ты прав, ты абсолютно прав. – Бонни только сейчас заметила, что свободная рука у нее сжата в кулак, а сама она раскачивается на стуле. – Пит, я тебя не задержу. Но скажи, о чем еще Макс говорил?

– Да все по работе, Бонни.

– Целый час?

– Ты же знаешь своего мужа – как заведется…