Дрянь-погода

– Давайте встретимся и поговорим, раз они этого хотят.

– Захватите ружье. Я серьезно. – У Бонни горели глаза. – Выкрадем Макса у похитителя! А что?

– Успокойтесь, пожалуйста. Когда встреча?

– Завтра в полночь.

– Где?

Бонни назвала место, и Августин сник.

– Там они не появятся. Во всяком случае – там.

– Ошибаетесь. Где там ваша винтовка?

Августин прошел в гостиную и включил телевизор. Он щелкал каналами, пока не нашел повтор «Монти Пайтона». Классика: Джон Клиз [32] покупает дохлого попугая. Августина этот скетч всегда веселил.

Бонни села рядом на диван. Когда номер закончился, Августин повернулся к Бонни и сказал:

– Вы ни черта не смыслите в оружии.

11

Макса вывели из задумчивости слова:

– Тебе необходимо оставить память о себе.

Их с капитаном подвозил грузовик фирмы «Сам-вози», и теперь они тряслись в кузове по Первому федеральному шоссе с двумя тысячами банок супа «Кэмпбелл» с брокколи и сыром. То был дар жертвам урагана от баптистской церкви из Паскагулы, штат Миссисипи. Однообразие груза компенсировалось тем, что дар подносился от всей христианской души.

– Вот как поступают люди, когда происходит катастрофа. – Сцинк кивнул на ящики с консервами. – Помогают друг другу. А вот ты…

– Я ведь извинился.

– …ты, Макс, заявляешься с видеокамерой.

Макс закурил. Весь день губернатор пребывал в скверном настроении. Сначала порвалась пленка с любимой записью «Стоунз», потом сели батарейки в плейере.

– Люди, пославшие этот суп, пережили «Камиллу». Пожалуйста, скажи, что ты слыхал о «Камилле».

– Это ураган?

– Охереннейший ураган. Макс, кажется, ты делаешь успехи.

Пленник сделал робкую затяжку.

– Вы говорили, нужно достать лодку?

– У всех должно быть наследие, – продолжал Сцинк. – Чтобы каждый чем-то запомнился. Ну-ка, давай послушаем свои слоганы.

– Не сейчас же.

– Я больше не смотрю телевизор, но кое-какую рекламу помню. – Губернатор ткнул в ущелье красно-белых банок. – «Мм! Мм! Вкусно!» Это классика, нет?

– А вы никогда не слышали о «Сливовых Хрустяшках»? – бесстрашно спросил Макс. – Хлопья к завтраку.

– Хлопья, – повторил Сцинк.

– «Тебя Сливовые Хрустяшки осливят и просливят!»

Похититель нахмурился. Из кармана камуфляжных штанов он достал фетровую коробочку, в каких продают ювелирные украшения. Вынул оттуда скорпиона и посадил себе на бурое от солнца запястье. Скорпион ошалело хватал воздух толстенькими клешнями. Макс не верил своим глазам. Горлу под ошейником стало жарко. Макс подтянул ноги и приготовился сигать из грузовика, если Сцинк бросит в него эту жуткую тварь.

– Этот хмыреныш – из Юго-Восточной Азии, – сказал Сцинк. – Я его сразу признал. – Мизинцем он поглаживал скорпиона, пока тот не выгнул ядовитое жало.

Макс спросил, как вьетнамский скорпион добрался до Флориды.

– Вероятно, провезли контрабандой, – ответил Сцинк. – А во время урагана он удрал. Я нашел его в конюшне. Помнишь «Жаворонков»? «Пой соловьем с нашими жаворонками!»

– Смутно. – Макс был ребенком, когда телевидение заполонила реклама этих сигарет.

– Вот что я имею в виду под наследием, – сказал Сцинк. – Кто сейчас помнит того, кто придумал «Жаворонков»? А вот ковбой «Мальборо» – самый большой успех за всю историю рекламы.

Тут не поспоришь. Интересно, откуда Сцинк это знает? Макс заметил, что скорпион запутался в седоватой поросли на руке капитана.

– Что вы собираетесь с ним делать? – спросил Макс. Ответа не последовало. Макс попробовал зайти с другой стороны: – Бонни до смерти боится насекомых.

Сцинк сгреб скорпиона в ладонь.

– Он не насекомое, Макс. Это паукообразное.

– Ну, в смысле, жуков. Бонни приходит в ужас от всяких жуков.

Но Макс имел в виду себя. Тревога ледяными иглами покалывала руки и ноги. Он пытался как-то увязать губернаторскую симпатию к скорпиону с мнением о ковбое «Мальборо». Что этот психопат имел в виду?

– Твоя Бонни умеет плавать? Тогда все в порядке. – Губернатор закинул скорпиона в рот и звучно проглотил.

– О господи… – вымолвил Макс.

Выдержав паузу, Сцинк открыл рот. Скорпион с неподвижными клешнями безмятежно свернулся у него на языке.

Макс загасил сигарету и поспешно закурил следующую. Привалившись головой к ящику с консервами, он беззвучно молился: милый боженька, пусть Бонни не скажет ничего такого, что разозлит этого типа.