Дрянь с историей

— Последней из жертв была Елена Галкина, первый курс оборотного факультета, на весеннее равноденствие. Которая якобы пропала в городе или по дороге домой, но не покидала ГГОУ. Была убита во время ритуала в подземельях. Это восьмая жертва, о которой известно.

— Восьмая⁈ — охнул он. — Но… Я не представляю, как я могу доказать собственную непричастность! Я никого не убивал. Да и ритуалы на равноденствие… — он неопределённо поморщился.

— Что с ними не так? — Серафим бросил вопросительный взгляд на благоразумно притихшую на своём месте Еву.

— Последние исследования говорят, что положение звёзд, луны, солнца и прочее в том же духе не влияет на ритуалы и только усложняет конструкцию, — коротко пояснила Ева. — Но это пока теория, признанная лишь частью научного сообщества.

— Потому что научное сообщество — ретрограды! — высказался Стоцкий, нервно поправил очки и потёр скулу. — Мои расчёты убедительно свидетельствуют, что… — проговорил он, но под тяжёлым взглядом Серафима запнулся и смешался, сдёрнул очки и принялся торопливо их протирать, опустив взгляд.

— Ретрограды, значит, — задумчиво протянул Серафим и через мгновение достал из кармана пиджака сложенную пополам стопку листов, собранных скрепкой. — Об этом что-нибудь знаешь?

Яков надел обратно многострадальные очки. Сунул в карман платок, не попал, уронил его, ещё больше смутился, со второго раза поднял и всё-таки затолкал, куда собирался. Потом неуверенно протянул руку, поднял со стола листы, развернул… и его брови изумлённо выгнулись.

— Откуда у вас это? И зачем?

— Ответь на вопрос.

— Да, конечно! Это моя студенческая работа, черновик. Я потом заметил фундаментальную ошибку и не стал заканчивать, оказалось… Погодите, но какое отношение это имеет к убийствам⁈ Это простая студенческая статья, я выполнял её на третьем курсе, там не то что жертв никаких нет, она даже не по начерталке, а…

— Меня интересует машинка, на которой это было набрано.

— Зачем? — окончательно опешил Яков, но тут же опомнился, вновь зацепившись взглядом за пистолет, и, не дожидаясь повторного вопроса, поспешил ответить: — Конечно помню. Нам отдал её Медведков, а Васютин научился лихо печатать, так что он нам всем помогал переводить черновики в приличный вид, за деньги или по бартеру…

— Медведков?

— Да, он тогда как раз стал деканом факультета, ему поставили одну из первых в университете вычек… Боже, но при чём тут его машинка⁈ Машинкой там кого-то убили, что ли?..

Серафим, конечно, не ответил.

Декан факультета был номером вторым в списке подозреваемых. И что уж там, он был неприятен лично Серафиму, в отличие от Стоцкого, казавшегося неплохим человеком, поэтому видеть на скамье подсудимых Сеф бы предпочёл именно Медведкова. Но личные предпочтения ничего не решают, особенно когда нет улик, кроме весьма сомнительного дневника лабораторных исследований, который в отсутствие трупа легко можно назвать художественным вымыслом.

И всё же набранный раньше на той же машинке, принадлежавшей декану, текст, составленный не Стоцким, подкреплял подозрения.

— Как часто Медведков спускается в катакомбы?

— Понятия не имею! — искренне отозвался Яков, явно потерявший нить разговора.

— А если подумать?

— Он хорошо их знает, — нахмурился тот. — Но неужели вы хотите сказать, что он может кого-то убить? Нет, это немыслимо! Сергей Никитич великий учёный, он очень многое сделал для становления нашей науки, он…

— Не может убить даже во имя науки? — Серафим слегка склонил голову к плечу. — Кого-то ненужного. Чужого. Не из числа элиты, не из потусторонников, а с других факультетов.

— Нет, этого не может быть! — не поверил Стоцкий. — Сергей Никитич, конечно, бывает резок в суждениях, но это же только слова!

— Либо ты, либо он. Остальные варианты отсеялись,— легко соврал Сеф. Ещё несколько человек в запасе имелись, но хотелось посмотреть на реакцию.

— Не может быть, это какая-то ошибка! — Яков затряс головой. — То есть он, конечно, много времени посвятил изучению подземелий, и, если кто-то там пропадает, в первую очередь за советом идут к нему, но он давно забросил эти исследования, годы сказываются. Он очень неплохо чувствует себя для своего возраста, да и как чародей удивительно силён, обычно с годами сила уходит, но… Нет, невозможно!

— Двадцать лет назад появился слух о чудовище в подвалах крепости, которое дышало зелёным пламенем. Ты что-то слышал об этом?

— Даже немного поучаствовал, — с лёгким смущением признался Стоцкий. — Мы тогда на спор спустились в катакомбы, но я… Признаться честно, я был весьма нерасторопен, да и не то чтобы решителен, поэтому не ушёл далеко от двери. А двое моих товарищей по несчастью прошли, они и видели. Правда, сами толком не поняли, что именно, мы потом решили — морок какой-то.

— Имена товарищей.