Дрянь такая!

— Отчего веселимся? — деловито спросил муж. Ну, как ему объяснить, отчего? Скорее, оттого…. Оттого, что я люблю его, и мы славно провели ночь в своей постели и сегодня, и вчера, и позавчера…. Оттого, что он так здорово целуется…. Оттого, что он самый замечательный мужчина на свете…. Оттого, что выглянуло солнце…. Оттого, наконец, что он позвонил, когда я этого не ожидала.

— Нюша, — сказал строго Сережа. Он знает, только так меня можно заставить говорить о серьезном, — не сердись, но я сегодня не приеду на обед. Меня срочно вызывают на севера. Нужно будет до самолета подработать кое-какие документы. Приготовь мне дорожный комплект и два костюма: светлый и серый в полоску, остальное, как обычно. В семь вечера я заеду за вещами.

— Надолго уезжаешь? — настроение у меня упало. И Сережа понял это по моему голосу.

— На недельку, не больше. Успокойся, — голос его звучал ласково. Я представила, как он улыбается… Господи, дорого бы я дала, чтобы он сейчас оказался на кухне. Уж я бы своего не упустила.

— Я боюсь, что ты опять явишься к самому отъезду. — Сказала я ворчливо. — Опять будем собираться впопыхах, а потом неделю дуться друг на друга, потому что в спешке я обязательно что-нибудь забуду. Или у тебя в который раз поменяются планы.

— Нет, не поменяются, — сказал он твердо. — Сказал на неделю, значит, на неделю, и ни днем больше.

— Ладно, не сердись, — опять засмеялась я, — все соберу и приготовлю, как просишь. Но только Римма обидится. Ты забыл про гостей?

— Нет, не забыл. Я ей позвоню, извинюсь. Надеюсь, ты повеселишься за меня и за себя. Только смотри, американцы — хлопцы шустрые! Не заметишь, как влюбишься!

— Сережа! — произнесла я с укоризной. — Во-первых, я — патриотка, во-вторых, у меня уже есть хлопец русского производства.

— И как этот хлопец? Ничего себе?

— Ничего? Как ты смеешь такое говорить? — притворно ужаснулась я и произнесла громким шепотом такое, отчего пришел черед ужаснуться ему.

— Нюша! Надеюсь, Татьяны нет рядом?

— Нет ни Татьяны, ни этой лохматой заразы. Вовсю наслаждаются летом.

— Понятно! Опять что-то натворили? — догадался по моему слишком жизнерадостному тону Сережа. И заспешил. — Прости, нет времени на разговоры. Меня ждут на совещании. Но я тебе перезвоню… — Он отключил телефон, и я некоторое время слушала короткие гудки, хотя знала, что в ближайшие два часа звонка не дождусь: ровно столько продолжались совещания в его конторе.

Но только я называю его организацию «конторой». На самом деле, это — представительство крупнейшего в России Таймырского медно-никелевого комбината, расположенного за Полярным кругом, где десять месяцев зима, остальное — лето. Продукция его идет нарасхват, как внутри страны, так и за рубежом. Сережа говорит, что подобных комбинатов во всем мире раз, два и обчелся, а он знает, что говорит. Мой муж вот уже пять лет возглавляет представительство Таймырского комбината, поэтому и крутится, как белка в колесе, и дома живет меньше, чем в командировках.

Но я его прощаю, потому что всякий раз, когда он возвращается домой, мы переживаем свой очередной медовый месяц, и это компенсирует многое. И лишь по одной причине, чтобы не тосковать о нем, я занимаюсь массой дел, которые выгодны, прежде всего, тем, кто ими не хочет заниматься в силу разных обстоятельств: зачастую из-за собственной неразворотливости, несообразительности, а бывает, из-за откровенной лени. Тем самым я заставляю быстрее течь время, которое словно останавливается, когда Сережа уезжает от нас с Танькой.

Один раз в неделю я работаю в поселковой библиотеке. Поселок — комбинатовский. Здесь живут сотрудники представительства и пенсионеры, отработавшие на северах по двадцать и больше лет. Дома выстроены по особым проектам, но очевидного дисбаланса в застройке не наблюдается, что так характерно для подобных поселков, выросших вокруг города в последние десять лет. Здесь нет восточных дворцов и боярских теремов, нет уродливых железобетонных мавзолеев и кирпичных псевдоготических замков…

В нашем поселке выросло уже больше двух сотен скромных двухэтажных коттеджей, деревянных или кирпичных по выбору хозяина. Но в каждом имеется сауна и бассейн, подземный гараж на две машины и хозяйственные постройки во дворе. Северяне большие любители натурального хозяйства. Поэтому по утрам нас будят крики петухов, звон молочных струй о дно подойников, и рожок пастуха, собирающего местных буренок в стадо.

Но у нас, наверное, единственный в поселке дом на два хозяина и, по сравнению с другими, маленький, общий с Риммой огородик, где растут, в основном, лук, редиска, необходимая для стола зелень да клубника, под которую отведено несколько грядок. Но большую часть тоже общего двора занимают цветники и посадки декоративных кустарников. Сада у нас нет, но часть усадьбы находится в лесу, пихты и березы растут прямо за домом, а лесными цветами, и папоротниками заросли все маломальские полянки между деревьями.