Дрянь

Случилось чудо. Пляжный художник по горячим следам изобразил распоясавшегося хулигана на доске «Не проходите мимо!», и через три недели в милицию пришла женщина в очках и с широкой спиной. Кошмар кончился, но Елин так ничего, кажется, и не понял. Вернее, не захотел понять. Он ни за что не желал хотя бы отчасти объяснять свои неприятности собственным глупым упрямством. Чудо он воспринял как должное.

Так вот, он сказал:

— Подозрения бывают у милиции. У них и поинтересуйся.

А я решил не заводиться. Потому что вспомнил про эту историю и про все елинское упрямство. Я спросил:

— Ладно, а вообще-то ты давно был у старика?

Андрей снова взглянул на меня искоса и ответил неопределенно:

— Не так чтоб очень.

— Он тебе ничего не рассказывал?

— А что он мне должен был рассказывать?

И тут я наконец разозлился. Что же ты, скотина упрямая, хочешь все из меня вытащить, а сам молчок? Не буду я ничего тебе говорить ни про Латынина, ни про пистолет в конфетной коробке. С какой стати?

— Да так, ничего, — сказал я. Мы уже подошли к выходу. — Бывай здоров.

И я пошел от него прочь, спиной чувствуя, что он почему-то остался стоять на месте и смотрит мне вслед. Только выйдя на площадь перед воротами, я обернулся. Елин больше не смотрел на меня, он садился в свою синюю «Волгу» — папин подарок блестящему молодому кандидату. «Когда-нибудь вы об этом пожалеете», — говорил Кригер ему и мне. Стоя на маленькой площади у ворот кладбища и глядя на отъезжающего Елина, я не мог знать, что это время уже стремительно приближается. Под руку с дородным представителем роно шла Светлана Николаевна. Я помахал ей рукой:

— Подвезти?

— Спасибо, — сказала она, — автобус идет прямо к школе. В толпе ребят я заметил Дину. Она, кажется, не хотела показывать, что мы знакомы.

— А меня не подвезете? — спросил за моей спиной звонкий голос.

Я повернулся вокруг своей оси и увидел женщину-фотокора.

— Здравствуйте! — Это получилось у меня скорее восклицание, чем приветствие. — Какими судьбами?

— Что люди делают на кладбище? Хоронят своих старых учителей.

Она грустно улыбнулась. Я открыл дверцу машины:

— Садитесь. Конечно, подвезу. А я вас что-то не припомню.

— Немудрено, — сказала она. — Хотя я вас помню очень хорошо. Когда мы учились в четвертом классе, десятиклассник Игорь Максимов был у нас вожатым. Только тогда он говорил нам «ты»…

Я рассмеялся:

— Так это ваш класс взял Кригер после нас?

— Наш, — вздохнула она. — Бедный Эрнст Теодорович!

Ее звали Лика Кривошеина.

Не знаю почему, но я по дороге рассказал ей все.

Она слушала внимательно, только иногда задавая кое-какие вопросы. И тут мне пришла в голову замечательная мысль. Я остановился у ближайшего автомата.

— Скажи, — спросил я Лику, — время у тебя сейчас есть?

— Сколько угодно, — ответила она. — А в чем дело?

— А в том, — сказал я, — что тогда мы сейчас поедем справлять поминки по Кригеру.

Я набрал номер Феликса в конторе:

— Занят?

— Собираюсь сматываться, — ответил он.

— Спускайся вниз, сейчас мы подъедем, — сказал я. — Через десять минут.

— Кто «мы»? — спросил недоуменно Феликс, но я положил трубку.

Ровно через десять минут я подъехал к редакции и увидел Феликса с его неизменным репортерским саквояжем через плечо.

— Странная у вас компания, — пробормотал он, усаживаясь на заднее сиденье.

— А что, не нравится? — весело спросила его Лика, поворачиваясь.

Феликс фыркнул.

— Спокойно, дети мои, — сказал я. — Не ссорьтесь. Потому что сейчас все будет зависеть от нашей четкости и слаженных действий.

И тут я изложил им свой план.

12

На этот раз перед входом в пивной бар уже клубилась небольшая очередь. На дверях висела фундаментальная табличка «Свободных мест нет», мой друг швейцар гоголем прохаживался за стеклом, высматривая добычу. Я приветливо сделал ему ручкой, и он тут же ринулся открывать.

— У них заказано, — прорычал он, пропуская нас внутрь. Мы поднялись на второй этаж.

— Свободных мест есть, — констатировал Феликс. Невозможно понять это свойство нашего сервиса.

— Нам туда, — сказал я, показывая в ту часть зала, где в этот момент высокий рыжий официант как раз заканчивал протирать пустой стол.

— Здрасте! — кокетливо сказала ему Лика, плюхаясь на стул и с ходу задирая ногу на ногу, — Мы желаем пить и веселиться. Что подают в вашем богоугодном заведении?

Горелов осклабился. Я удивился, увидев, что у него даже зубы рыжие. Похоже, не в пример Феликсу, наша компания ему нравилась.

— Значит, так, — сказал он, принимая стойку. — Шашлык по-карски, на ребрышках, люля. Из закусок — ассорти рыбное, ассорти мясное, салатики, хлебцы, горошек моченый. Если желаете, есть лангусты.

Я небрежно махнул рукой:

— Давайте три по-карски, закуски всякой разной на ваш вкус. Для начала по паре пива…

Он уже повернулся, чтобы уходить, но я удержал его.

— Минуточку, — сказал я, понизив голос, и особенным образом глянул ему в глаза: — Еще три чистых стаканчика, ладно?

Он снова тускло блеснул своими зубами, понимающе кивнул и исчез.

— Иди, Феликс, — сказал я. — И постарайся, чтоб никто не видел.

Громов подхватил свой сак, ушел и вскоре вернулся.