Дрянь

Машина затормозила и задом быстро отъехала в непростреливаемую зону. Под прикрытием асфальтоукладчика бандиты собрались вместе.

— Я знаю эту дорогу, — со злым торжеством сказал Фархат. — Там тупик, теперь он от нас никуда не денется.

— Идиот, — отбросив дипломатию, процедил сквозь зубы Виктор Михайлович. — Он-то не денется, а нам здесь что, ночевать? У него там грузовик, который стоит два миллиона!

— Давайте, что ли, попробуем все вместе, — предложил маленький крепыш.

Подобравшись к краю простреливаемой полосы, они разом открыли огонь из всех пистолетов и ружей по черной дыре тоннеля. Мукасей еле успел упасть на землю, перекатиться за бордюрный камень, брошенный у входа. Пули свистели над его головой, щелкали о каменные стены. Одна пробила заднее колесо грузовика, и он с шипением осел набок.

Пальба прекратилась. Мукасей приподнял голову. Маленькие фигурки перебегали внизу от валуна к валуну. Он прицелился, выстрелил два раза. Одну фигурку подбросило, другая покатилась по траве.

— Нет, так не пойдет, — сказал Виктор Михайлович. — Погодите, я попробую с ним поговорить.

Пригибаясь, он подобрался поближе и укрылся за колесом катка.

— Эй! — закричал он, надсаживаясь. — Вы меня слышите? Не стреляйте! Есть предложение!

Мукасей замер в своей полутьме с карабином в руке. Другой рукой он прикрывал рану на плече — из-под пальцев сочилась кровь.

— Чего надо? — наконец крикнул он.

— Там тупик! — заорал Виктор Михайлович. — Тебе оттуда не вылезти! Но ты нам не нужен, нам нужен грузовик! Понял? Уходи, мы тебя не тронем!

— Ну да, конечно, — пробормотал себе под нос Мукасей и крикнул: — Какие гарантии?

Виктор Михайлович задумался. Потом проорал:

— Мы отъедем вниз метров на триста, а ты уходи в горы!

Мукасей стоял, прижавшись к холодной стене.

— Дайте подумать!

— Сколько?

— Полчаса!

— Думай пятнадцать минут, потом опять начнем стрелять!

Мукасей добежал до кабины, на малом ходу подогнал «КамАЗ» задом поближе к выходу. Поднял водительское сиденье, нашел там топорик, расковырял им задний борт, открыл створки, залез внутрь. В свете, идущем снаружи, были видны тюки с кокнаром, рядом стояли два ящика с опиумом. Мукасей постоял секунду, потом рубанул с размаху топором по одному из тюков. Посыпался порошок. Он рубанул еще раз, еще, еще. Когда все мешки были истерзаны, он выпрыгнул наружу, принес из кабины ведро, подскочил к баку с горючим, ударил топором. В пробоину полилось. Он бегал от бака к дверям кузова и обратно, выплескивая горючее, торопясь, обливаясь. Снизу послышался голос Виктора Михайловича:

— Ну что, надумал?

— Сейчас! — крикнул он. — Сейчас!

Мукасей зажег спичку, сунул ее в коробок, там вспыхнуло. Он спрятался за борт и сбоку кинул коробок в кузов. Мощное пламя полыхнуло оттуда. Мукасей бросился в кабину.

…Из черной дыры тоннеля выползло огнедышащее чудовище. Оно задом катилось вниз по дороге, быстро добралось до сгрудившихся машин и стало наползать на них. Зацепило, поволокло за собой, на ходу извергая огонь, сметая все на пути в пропасть.

― ВСЕ КОЛЕСА ―

Всему виной злой рок и Колька Мотыльков по прозвищу Николай Нидвораевич. О Кольке разговор особый, а насчет злого рока судите сами: слыханное ли это дело, чтобы генерала милиции искусал кот, и его пришлось госпитализировать? Не кота, разумеется, а генерала.

Но случилось именно так, как случилось, а вполне возможно, должно было случиться. И совершенно неожиданно для себя я оказался не у дел, ибо заранее отменил в тот день все встречи ради возможности взять интервью у крупного начальника из управления по борьбе с организованной преступностью, который (но это, к сожалению, выяснилось чересчур поздно) вышел из строя, потому что не смог одолеть мелкое домашнее животное. Позвонив в редакцию, чтобы сообщить о конфузе, я предложил, правда, в виде паллиатива взять интервью у кота, в неравной схватке победившего борца с мафией, тем более, что сам собой просился заголовок «СТРАШНЕЕ КОШКИ ЗВЕРЯ НЕТ», однако, понимания не встретил. Мне было предложено оставить свои идиотские шуточки и заняться чем-нибудь созидательным. Но тут, как на грех, во мне взыграл дух противоречия, и я поступил прямо противоположным образом, отправившись в «Ракушку» выпить пива с солеными сушками, где и встретил Кольку. Диалектика учит нас, что случайность — всего лишь не разъясненная по причине недостаточной информированности закономерность, но, Убей Бог, я не могу найти ни прямой, ни даже косой связи между озверевшим милицейским котом и тем, что три дня спустя в самолете, летящем по маршруту Москва — Кёльн-Бонн, я двигался навстречу неведомой судьбе со скоростью восемьсот километров в час.

— Всё колёса, — сказал Колька Мотыльков, когда после третьей кружки от общих знакомых вообще мы перешли конкретно к знакомым женщинам, а от них, естественно, к автомобилям. А о чем еще могут говорить два подвыпивших, не видевшихся года три мужика?