Дрянной декан (СИ)

Девушки (да и некоторые парни) сидели на зрительских местах, обложившись косметикой, и наносили самодельный сценический грим — кричащий макияж, делающий черты лица четкими и заметными даже в свете горящих софитов.

За пятнадцать минут до того, как начать пускать зрителей, режиссер взял слово. Студенты, разодетые в светлые полупрозрачные ткани, с волосами, украшенными искусственными цветами, собрались вокруг серьезного Игоря Олеговича. Руководитель кружка поблагодарил всех за смелость и отдачу и попросил отыграть спектакль не хуже, чем это было на последнем прогоне, а в завершении уведомил:

— Последняя и главная новость: на спектакле будут присутствовать представители прессы. Один новостной журнал согласился осветить нашу творческую деятельность в своей статье. Так что работаем по полной, не расслабляемся.

Актеры испуганно зашептались. Может, и к лучшему, что я теперь проводила время одна, а не вращалась в женском кругу подружек и знакомых: в нем любые новости распространялись моментально и принимали в устах обсуждающих катастрофический масштаб. И за счет «информационного детокса» мне как-то удавалось сохранять ясность рассудка.

Я отвернулась от Игоря Олеговича и наткнулась на горящий взгляд Гардениной. Бывшая подруга вместе с несколькими соратницами что-то горячо обсуждала, посматривая в мою сторону. Они регулярно и, не скрываясь, обсуждали нас с Верстовским — я вроде даже успела к этому привыкнуть — но сегодня их поведение задело и обеспокоило меня.

Актеры спрятались за кулисами, дверь открыли, и в зал хлынули жаждущие хлеба и зрелищ студенты и не-студенты. Мы выглядывали из-за занавеса — народа набралось ужасно много. Кресел не хватало, и части гостей пришлось столпиться по периметру партера, встав около стен. Под самой сценой уже караулило несколько фотографов, а хипастого вида оператор устанавливал огромную камеру.

Когда помещение вместило всех, кого могло вместить, и битва за сидячие места наконец отгремела, волонтеры потушили верхний свет. Зрители зааплодировали, подбадривая непрофессиональных артистов, и в медленно раздвигающиеся кулисы ударило с десяток ярких прожекторов.

Мне невольно передалась атмосфера немой истерии, витающей в воздухе — моим сердцем завладело волнение. Вдруг я ошибусь, забуду слова и выставлю себя на посмешище перед таким количеством народа? Не смертельно, но хотелось бы отыграть чисто и безупречно: хотя бы для того, чтобы не позорить себя в очередной раз в глазах недоброжелателей.

Тем не менее, первый акт пролетел быстро и незаметно. Между мной и Гардениной искрило, как и всегда. Елена и Гермия вроде бы еще дружили, но в их диалогах уже звенела и прорывалась женская ревность к чужой удачливости и красоте. Основа для разлада была заложена.

Я больше с ним не встречусь: не страдай. Мы навсегда покинем этот край! Пока я здесь жила, любви не зная, Афины мне казались лучше рая… И вот — любовь! Чем хороша она, Когда из рая сделать ад вольна? Выпалив этот стих, я прикрыла глаза, испугавшись, что эти слова могут стать для меня пророческими. Мы удалились со сцены, уступив место группе других актеров. Ныряя в узкий проход, отделяющий закулисье от гримерок и переодевалок, Юля сильно толкнула меня плечом, уж не знаю, нечаянно ли или намеренно. Но во взгляде, кинутом через плечо, не было ни капли раскаяния. — Ты прекратишь уже?! — в сердцах выпалила я. Видит бог, я не хотела начинать конфликт — будто чувствовала, что ни к чему хорошему выяснение отношений не приведет, а слова лишь воспламенят молчаливое, полное невысказанного гнева напряжение между нами. И уж точно не стоило начинать ссору прямо во время спектакля. Но сдерживаться больше не было сил.

— А что именно я должна прекратить? — Гарденина снова обернулась, направляясь в актерскую переодевалку. — Это ты — лгунья, да еще и спишь с тем, с кем не следовало. Я-то здесь при чем?

У меня отнялся дар речи от негодования. И она еще смеет строить из себя оскорбленную невинность после того, что устроила мне в некогда любимом университете?! Моя учеба превратилась в ад, стоило ей узнать о моем романе с Вениамином Эдуардовичем, а она не видит за собой никаких недостатков?

— Ты знаешь, о чем речь! — возмутилась я, заходя вслед за ней в переодевалку и закрывая дверь. — Как ты могла рассказать всем мою тайну? Настроить против меня целый свет?..

— С чего ты решила, что это сделала я, Рита? — Гарденина наклонилась к зеркалу, поправляя макияж.

— В смысле?..