Дрянной декан (СИ)

- Или вы пришли, чтобы убить меня... бутылкой из-под шампанского? - декан отпил из бокала и криво усмехнулся. Его темная челка, которой предписывалось лежать, красиво уложенной назад, растрепалась и упала ему на глаза, придавая мужчине какой-то разбитной, хулиганский вид.

Надеюсь, он не успел сильно напиться. Не знаю, что у него там, виски или коньяк, но уж точно не "Буратино". А с нетрезвым Вениамином Эдуардовичем мне еще не приходилось встречаться, и бог его знает, как он отреагирует на мою сумасбродную выходку... На ВСЕ мои выходки за сегодняшний вечер.

- Так чего вам надо? - повторил он. - Будете пытать меня ледяным молчанием?

Все также молча я подошла к окну и задернула шторы, передвинув сначала одну тяжелую портьеру из жаккарда, потом другую. Для этого пришлось приблизиться к отцу Ромки. Мне было страшно, ОЧЕНЬ страшно, но раз уж решила идти до конца, нужно действовать... Мои колени подрагивали, а внутри все тряслось, скручивалось, переворачивалось. Я не могла поднять глаз от стыда, и вообще смотрела куда угодно, кроме Верстовского.

Декан и сам не захотел стоять со мною рядом - стоило мне приблизиться, и он отошел от окна подальше. А после и вовсе присел на кровать, уже не скрывая оторопи при виде моих действий.

Покончив со шторами, я медленно обернулась и подошла к нему. Поставила одну из ног на матрас рядом с ним и перевернула бутылку горлышком вниз над своей коленкой. Каблук наполовину погрузился в мягкую постель, по обнаженной голени заструилось шампанское, пятная синее атласное покрывало и заливаясь мне в туфлю.

- Хорошо, я согласна. Целуйте!

Верстовский сглотнул, неотрывно глядя на бесстыдно выставленную ляжку.

- И как это понимать? - через несколько долгих, превратившихся в вечность, секунд спросил он.

Мои щеки медленно покрывала краска. Шампанское закончилось, на полу образовалась целая лужа, а декан даже и не думал валяться у моих ног. То есть, конечно, думал - по глазам его видела - но сдерживался изо всех сил.

Неужели, не дожала?.. Изначально я планировала сделать это немного иначе - поставить туфлю не на кровать, а прямо ему на колено, но в последний момент как-то застеснялась.

- Я же сказала, что согласна стать вашей любовницей, - дрожащим голосом пояснила я. Говорить было чудовищно сложно, да что говорить - даже дышалось, и то с трудом.

По лицу декана можно было читать, как по книге. Возбуждение, удивление, радость, смущение. Недоверие. Злость. И тем не менее, он молчал, а мое ожидание становилось все более унизительным. Неужели меня ожидает второй факап за вечер? Я еле держалась на ногах (если быть точной, то даже на одной ноге), меня начинало колошматить из стороны в сторону - от опьянения, гнева и разочарования. Когда я уже думала, что сейчас свалюсь - желательно, сразу в обморок - Верстовский резко встал и обошел меня сзади.

- Я, конечно, безумно рад и все такое, но полностью ли вы отдаете себе отчет, Красовская? - глухим голосом спросил он, обнимая меня левой рукой за плечи, прижимая к своей груди, а другой выхватывая пустую бутылку из моих разом ослабевших пальцев. - Пути назад не будет, и у вас не получится отфутболить меня прямо посреди... процесса. Я пойду до конца.

Отдавала ли я отчет, была ли уверена на все сто... Нет, конечно же, нет. Отдаться ему сейчас - все равно, что добровольно прыгнуть в пропасть, которая разделяет наши жизни. Прыгнуть и надеяться, что дно окажется не таким уж и глубоким, или в процесс падения вдруг вмешаются сверхъестественные силы.

Но я была пьяна, зла и одинока. У меня только что второй раз закончились одни и те же отношения. А моя лучшая подруга весь вечер прообщалась с другими людьми и вообще грезила о том, как соблазнить единственного человека, которому я была дорога - пусть и только в физическом плане.

- Отдаю, - выдавила я сквозь зубы.

- И что же послужило причиной такой перемены, Марго? - мужчина уткнулся лицом мне в волосы и вдохнул их запах. - Неужели этот мелкий... недоносок, чьей фамилии я, к его счастью, не знаю... Разбудил в вас такой неукротимый телесный голод, что вы пришли утолять его ко мне?

- Причина - сочувствие и любовь к ближнему, - я наконец встала на обе ноги. И потерлась спиной о его грудь, чувствуя, как она полыхает огнем и вздымается от тяжелого, будто после бега, дыхания. - Не могу больше видеть ваши страдания, Вениамин Эдуардович. Считайте, что добились своего.

- Нет, - он так резко отстранился, что я снова зашаталась. Верстовский отошел и поставил бутылку на тумбочку.

- Нет? - переспросила я, скидывая туфли. Мне ужасно надоело балансировать на каблуках. - Почему же?

- Вы пьяны.

- Это не ваше дело.

- И ужасно невоспитанны. Как вы разговариваете с декан собственного вуза?

- Накажите меня, - хихикнула я, хотя мне было вовсе не смешно. Внутри поднимался нешуточный гнев.

- Клянусь, Красовская, вы доиграетесь, и получите-таки хорошую порку за то, что постоянно издеваетесь над моим чувствами, - декан грозно свел брови.