Дрянной мир. Книга 2

— Я предположил всё что только было возможно. Туннели долбить придётся месяцами, ведь под нами уже не земля, а камень, но даже если мы там прорубимся, то туннели может затопить речной водой. Бесконечного людского резерва у нас нет, чтобы штурмовать этот остров через мосты. С водой ситуация та же самая. Ждать никто не хочет. Народ заряжен на победу и просто так этот заряд нельзя. Если нам не удастся победить в сжатые сроки, то их вера в скорую победу Агнара будет снижаться, а этого нам не хочется. Это пока они ещё ощущают эффект от того, что он остановил начавшиеся грабежи, но на одной вере далеко не уйдёшь.

Гаух повернулся в сторону окружающей город стены с многочисленными платформами, где торчали кажущиеся с нашего расположения фигурки катапульт. Их было приличное количество, но у меня даже в мыслях не укладывалась идея о том, как их вообще возможно снять с такой высокой стены, где как понятие отсутствовали открытые внешние стены. Если ещё запасённые там снаряды можно хоть как-то собрать и спустить вниз, то вот сами орудия такого рода перемещению подходили весьма слабо.

— Как ты их оттуда спустишь? Там каждой катапульте минимум по половине века. Они простояли там столько времени, что если мы постараемся их разобрать, то получим только пыль и ржавчину заместо боевых орудий, а пыль убивает не столь эффективно, как пушенные ими в полёт камни.

— Хоть какую-то часть мы будем способны пересобрать и сделать из них новые.

— Их будет слишком мало, Гаух. Просто недостаточно, чтобы сломать хотя бы одну из стен или башен. К тому же, нельзя оставлять стены безоружными. Если на нас с внешней стороны наваляться орочьи племена, то придётся вступить в рубку уже на подступах. На вершину орки не заберутся, но ворота не выдержат напора, если в них будут долбится целые сотни орочьих таранов. Мы же с тобой прекрасно знаем о том, что у патрициев есть подчинённые орки и если они созовут их к городу, то окружены будем уже мы и эта блокада будет слишком страшной для нас. Согласись, что такой расклад не из самых приятных.

Чёрный орк какое-то время стоял, продолжая расслабленными глазами рассматривать крепость на том берегу реки, после чего стал расслабленно говорить, — Я не рассказывал тебе историю об одном орочьем племени. Оно было одним из самых страшных племён, которые только существовали в мире. Сотни мощных орков, лучшие из воителей, сильнейшие из орочьих колдунов. Их звали Белыми Тесаками, и они не проиграли ни одной из войн. Их пытались уничтожить целые племенные союзы, но все они потерпели крах. Поговаривают, что даже дома Белых Тесаков были построены из черепов поверженных ими врагов, и что их вождь был умнее даже самых просвещённых людей. О каждом из их воинов слагались легенды, и никто не мог превзойти их известность. Вот только их сила и ум не помогли им дожить до нынешних дней. Их погубила страшная хворь, о которой не говорилось в преданиях наших предков, о которой не знали шаманы. Племя умерло быстро, сгорев словно огарок свечи. Воины сдувались, как желудки наевшихся травы коров, их мышцы дряблели, а кости крошились от одних только прикосновений. Белые Тесаки были недосягаемы для стали, но их до одного погубила болезнь.

— Ты предлагаешь уничтожить нам патрициев при помощи болезни? Там сейчас целые сотни лучших из магов. Думаешь, что они не смогут справится с простой хворью? Тем более, что о той болезни, которая сразила твоих сородичей ты ничего не знаешь.

— В этом ты прав, мой друг, но не задавался ли ты вопросом о том, давно ли ты видел Уильяма?

Эта мысль шарахнула меня кузнечным паровым молотом по голове, и я испуганно посмотрел на стоящего рядом со мной орком. Я не видел его уже на протяжении порядка двух недель, предполагая, что он занят точно также, как и все остальные бойцы отряда Агнара, но стало ясно, что ничего хорошего сейчас ждать мне не стоит. Сразу вспомнилось, что его рана окончательно не излечивалась, несмотря на помощь сразу нескольких достаточно крепких магов. Похоже, что помощь Агнара и Вилфирда по итогу было недостаточно, чтобы вылечить его от того страшного ранения, нанесённого той странной тварью в подземельях под городом.

— Только не говор…

— Тебе лучше увидеть его самого. Точнее то, что осталось от этого гордого сына человечества.