d’Рим

– Как всегда в Риме, не обошлось без Микеланджело, – вздохнул Борис. – Вообще он сконструировал макет ДНК. Тот получился огромный, и Микеланджело думал, Куда его девать? Потом присмотрелся: «Ба, да это же лестница! Куда бы ее пристроить? Куда бы по ней подняться?»

Здесь экскурсовод с группой туристов словно подтвердил слова Бориса:

– По легенде, идея двойной спиралевидной лестницы родилась у Микеланджело. Уже тогда он спроектировал ее похожей на структуру молекулы ДНК. Оригинальная лестница архитектора Браманте закрыта для посетителей. Поэтому мы сейчас с вами находимся на второй.

– Анти-Браманте, – тихо шепнула Борису Анна.

– Она получила название Браманте – Момо, – поправил ее экскурсовод, который вел туристов. Группу медленно, но верно затягивало в воронку. – Построена лестница в тысяча девятьсот тридцать втором году, спустя четыре века после гениального архитектурного решения Донато Браманте. Автором шедевра стал архитектор Джузеппе Момо.

– А что на самом верху? – спросил кто-то из туристов.

– Как что? Небо, – произнесла Анна еще тише.

– Если подняться до самого верха, то там будет Почта Ватикана, – ответил гид.

– Кто-то пишет письма Папе-Ноэлю, кто-то папе римскому, – остановились мы у перил, чтобы отпустить туристов. Надоели, особенно экскурсовод. Жужжит и жужжит.

– Головокружительно, как при поцелуях. Раньше я приходила сюда одна целоваться.

– Удобно, – усмехнулся Борис.

– Кажется, лестница движется сама, как эскалатор. Забавно, – опустила я голову вниз.

– Все дело в ступенях. На галерке они пологие и широкие.

– Да, очень похоже на театр. А что в партере?

– Там обычные.

– Наверное, любимый спектакль моей жизни. На который я готова ходить вечно. Что скажет по этому поводу главный концептуалист?

– После такого штопора неплохо было бы откупорить бутылочку.

– Из Пинакотеки в винотеку?

– Ага, я тут знаю поблизости одну, – прямо с лестницы повел Борис меня в очередной винный погреб искать истину. Чем дальше мы отходили от Ватиканского музея, тем заметнее редели ряды туристов, под ногами все та же старая брусчатка и узкие улицы прижимали друг к другу дома, выжимая из пространства все до последнего дюйма, а людей буквально заставляли куда-нибудь зайти перекусить или выпить.

– Район номер тринадцать. Трастевере.

– Хорошая цифра. А что значит?

– За Тибром.

* * *

– Так вот, когда апостола Петра приговорили к распятию, он попросил, чтобы распяли его головой вниз.

– Вот откуда растут ноги концептуализма. Не хотел повторяться, – комментировала рассказ Бориса Анна.

– Ну, почти. Петр считал, что умереть в такой же позе – слишком много чести.

– Чести много не бывает. То есть антипапа?

– Значит, ты в курсе? Вообще-то Петра считают первым папой римским. А антипапа вроде как незаконный, как в школе говорили – неформальный лидер.

– Ты и сейчас такой же.

– Какой?

– Тактичный. Вроде как даешь мне порулить, но процесс контролируешь.

– Ты хочешь сказать, что пора заказывать пасту?

– Давно пора, а то у меня уже душа нараспашку открывается. Да что там открывается, это вино выбило дверь ногой, вкусное, но крепкое.

– «Барбареско», оно такое, душевное. Прямо так и тянет на откровения.

* * *

– А в чем сила мужчины?

– В ответственности, – не раздумывая ответил Борис. – А женщины?

– Сила женщины в том, что она может быть солнцем даже ночью!

– Ты сильная.

– Неужели уже свечусь?

– Ночью посмотрим, – продолжил шутку Борис. – Пока мы еще не ослепли, скажи, откуда эта сила тока?

– Я, видимо, живу в другом измерении. Шестом. Где чувствуют кожей. И когда очередной бессонной ночью я отвечаю на вопросы какой-то малолетки лет тридцати: в чем смысл жизни? чего вы достигли в жизни? – она готова ответить, что у нее хорошая семья, дети, дом на берегу моря с видом на настоящего мужчину. Нет, у меня беспощадная работа, я одинока, живу то там, то здесь в разных отелях, в разных временах, и что недавно мне захотелось стать музой одного старомодного художника. Иногда мне кажется, что я могу вдохновить и убить любого! Даже тебя, стоит тебе только не так подойти ко мне. Но ты подходишь как нельзя лучше. В этом вся проблема. Я одиночка, у меня нет друзей, но много врагов, которые хороводят вокруг меня. Поэтому я осторожна, поэтому я непредсказуема. Мне казалось, что я так и буду одна, но ты умеешь предсказывать будущее. Сейчас ты увидел от меня буквы. Они появились строками на моих губах. Ты тоже умеешь читать по губам, ты смахиваешь их, не читая. Тебе кажется, ты уже все знаешь. Мужчинам всегда так кажется, что они мудрее. А женщинам кажется, что они добрее. Нам кажется, что мы дышим, а мы только боремся за дыхание. С тобой удобно, ты знаешь то, чего хочу я, я пока этого не понимаю, так как за понимание ты в ответе, ты держишь меня в своем нагрудном кармане.

– У меня нет нагрудного кармана, – улыбнулся Борис.