Дримлайф (СИ)

. Ответ пришёл быстро, отозвавшись коротеньким сигналом сообщения, парень, не отрываясь от телефона, отчего-то улыбнулся. А я с мрачным видом лишь могла догадываться, что ему пишет прекрасная Анжелика. То, с каким наивным видом парень продолжал строчить телефонные послания, вымораживало меня больше всего. Мне совсем не верилось, что Энди вот так легко можно провести. Стекло напротив меня вновь покрылось испариной. Мне хотелось сейчас развернуться и нагло сказать, что его прекрасная Анжелика не очень порядочная девушка. Я бы сделала это, но моя душа билась в клетке. Руки сжались в плотные кулаки. Почему эта мысль не отпускает меня? Почему так поступают не со мной, но я всецело ощущаю эту несправедливость? – Любишь зиму? – раздался в мою сторону вопрос. Я чуть поёжилась, а затем безмолвно кивнула. – Но что в ней хорошего? Холодно же, – Энди с непониманием посмотрел сквозь замерзший рисунок, – вот летом – другое дело: тепло, солнце и можно сходить на речку. – Красиво, когда много снега, – немногословно выразилась я, – мне нравится холод. – Да, особенно в ясную погоду, однако от этого зима мне не становится симпатичней, – вздохнул тот, – и как можно любить холод? Не понимаю совсем. – Холод – это спокойствие, – заговорила я, – зима похожа на маленькую смерть. В молчании моего собеседника мне почудилось не то изумление, не то тихий ужас. Мне было неясно, как меня поняли. Я всё же решила обернуться, чтобы прочесть это по взгляду. Взгляд Энди отрешённо застыл где-то в оконном пространстве. Показалось, что и этот задор в глазах на мгновение погасился. Я вроде ничего особенного не сказала и лишь ответила на вопрос. Неужели проронила что-то совершенно нелепое? Мои губы дрогнули: – Что-то не так? – Всё нормально, – Энди скрыл это чувство за улыбкой и уткнулся взглядом в дисплей телефона, – просто кое-что вспомнил… впрочем, не столь важно. Я впервые почувствовала что-то померкшее в его словах, но всё более непонятной мне была сама причина такой реакции. У меня не возникло даже никаких предположений на этот счёт. Снова из меня вырвался глубокий вздох: Энди ведь и вправду разговаривает со мной только потому, что поговорить сегодня больше не с кем. В конце концов, истинный интерес не ограничивается нейтральными вопросами. Стало грустно от такой мысли, ведь завтра или через неделю одноклассники выздоровеют, и Энди забудет про меня, вернувшись в свою компанию. Мне хотелось продолжить наш разговор, но мой язык не поворачивался: знаю ведь, что могу привязаться к человеку и очень легко. Пусть всё останется как есть. Но хотел ли этого человек, запертый в коробе? Урок литературы прошёл незаметно для меня. Так как нас было значительно меньше, чем обычно, миссис Леона решила превратить обсуждение творений Шекспира в разговор о планах на Новый год. Каждый из присутствующих поведал о том, как проведёт зимние праздники. Когда вопрос дошёл до меня, то я скромно ответила, что проведу это время дома. Наверное, мало кто понял мою тягу к таким моментам. Я относилась к тому меньшинству, которое предпочитает одиночество любым праздникам и шумным весельям. Хотя, честно признаюсь, порой мне не хватает такого праздника. Леона умела устанавливать контакт с аудиторией – думаю, не только я чувствовала себя комфортно на таких уроках. Человек, который не ограничен лишь планом своего занятия, всегда будет интересен людям. Учебный день пролетел быстро и даже легко, с последних уроков нас отпустили. Впервые за всё время я почувствовала некое облегчение, а поход в школу не был для меня тяжелым, как это бывает обычно. Так, с каким-то радостным чувством я дозвонилась Лилит, и мы договорились, что я зайду к ней в гости. По пути к подруге я забежала в закусочную, которая находилась недалеко от школы. После прогулки на морозе меня встретил тёплый аромат, немного отдающий кофе и корицей. В уютном зале расположились немногочисленные посетители, скромно и лениво ожидающие свои заказы. Я, принеся с собой свежесть мороза, подошла к меню. Знаменитые блинчики с черничным джемом – сколько же воспоминаний, связанных с ними! Вообще поедание блинчиков под конец недели однажды стало нашей с Лилит традицией, причём случилось это спонтанно. Был обычный серый осенний денёк, мрачный и угрюмый, однако мы с Лилит всё-таки выбрались на прогулку в тот день. Правда, в самый неподходящий момент нас застал дождик, и пришлось спрятаться в ближайшее укрытие. Этим укрытием и оказалась закусочная, где мы решили переждать ненастье. Конечно, просто сидеть мы не собирались, и решили что-нибудь заказать себе. Наших денег хватило на блинчики с джемом и чай – небольшая затрата, однако такой десерт нам пришёлся по вкусу, после чего каждый конец недели мы проводили с подругой в закусочной за поеданием блинчиков. Я попросила упаковать лакомство с собой. Пока ждала заказ, уселась на пуфик и уставилась куда-то сквозь панорамное окно, откуда открывался вид на улицу, на прохожих и всю людскую суету. В такие моменты я ощущала себя аквариумной рыбкой, запертой в стеклянном сосуде, где тепло и спокойно, куда не доносится посторонний шум. Поэтому мне и нравилось бывать здесь: в отличие от многих похожих забегаловок, эта показалась мне особенно уютной. Было ли это особенностью интерьера, или же пряный запах так воздействовал, но здесь мне было спокойно, как дома. Мало где ещё есть такие места, где я могу чувствовать себя комфортно. Дождавшись блинчиков, я заплатила и отправилась к Лилит. Мои руки так и впились в тёплый пакет, из которого тянулся соблазнительный аромат черничного джема – ух, поскорей бы съесть эту вкуснятину! Я неосознанно ускорила шаг. Лилит с восторгом встретила меня уже на пороге. Я не успела даже войти, как между нами начался лепет давно не видевшихся подруг. Сразу же вздохнула поглубже, зайдя в прихожую, благоухающую чистотой. Мне нравился этот запах, наполненный каким-то тонким ненавязчивым цветочным ароматом, и, что не менее странное, такой был только дома у моей подруги и нигде больше. Как же я скучала по этому аромату! Лилит не утратила своей жизнерадостности, правда, за то время, что её не было, она уж слишком похудела, и эта милая пижамная кофточка с ушками панды на капюшоне, из-под которого вились белокурые локоны, словно висела на ней. Я тут же вытащила пакет с блинчиками, и обрадованная Лилит бодро отправилась ставить чайник. Мои щёки быстро оттаяли над чайным паром, заледеневшие руки жадно обхватили большую кружку. Я почувствовала, как приятно и тепло к моим конечностям возвращаются чувства. Мы охотно переключились на блинчики. Я точно так же, как и Лилит, давно не ела нашего традиционного блюда. Хотелось растянуть удовольствие, однако по привычке я спешила, отчего моя порция блинчиков очень скоро превратилась в размазанные по тарелке следы джема. Подруга смаковала каждый блинчик, а я заливала свой ненасытный желудок чаем и пристально следила, как та неторопливо поглощает порцию и при этом умудряется не испачкать свою фарфоровую красоту. – И ты только представь: этот парень мне снился несколько раз! – с увлечением рассказывала я. – Такое разве бывает? – Ну ты даёшь, Олли, – смеялась Лилит, – решила вернуться в сон, чтобы разыскать этого незнакомца. А то, что он снится так часто, действительно необычно – мистика какая-то. – Вот и я о том же! Причём его появление связано с кошмарами, потом я просто просыпаюсь. Только вот видеть осознанные сны у меня пока не получается. – Думаю, это придёт со временем. Методика сложная, и я совсем не представляю, как у тебя хватает терпения на это. – Просто это настолько увлекательно, что я всё-таки решилась научиться. – У тебя как всегда необычные интересы, Олли. Мы проболтали до вечера. Время, проведённое за общением, – непривычное для меня время – пролетело быстро, и едва за окном дневная лазурь погасла вечерней синевой, я решила возвращаться домой. Конечно, уходить не хотелось, и я бы с большим удовольствием посидела бы за душевным разговором ещё, но пускай хорошего будет понемногу. Мы распростились, договорившись встретиться в ближайшие выходные, и я отправилась домой. В этот раз я решила пойти немного другой дорогой, и мой выбранный путь пролегал через городской парк. В это время суток здесь было особенно красиво: укрытые снегом клумбы и разодетые в морозные перчатки кроны деревьев казались частью фантастического леса, снег, нетронутый и чистый, лежал сугробами по обе стороны дороги, а сама атмосфера задавалась жёлтым светом фонарей. Я не торопилась, сбавив шаг, и попутно любовалась зимним очарованием. Под ногами скрипел снег, и, пожалуй, это был единственный здесь шум. Я невольно уселась на заснеженную лавочку, заворожено подняв голову. Затем отвлеклась, уставившись куда-то в сугроб под кустиком. Мне показалось, будто там что-то шевельнулось. Прищурилась. – Абрикос! – радостно воскликнула я. Нет, дело вовсе не в фруктах. Абрикос – это рыжий, упитанный пушистый уличный кот, которого я часто вижу здесь. Он, заметив моё одинокое общество, лениво подошёл ко мне, осторожно и мягко ступая по заметённой дорожке, оставляя кошачьи следы. Абрикос сначала потёрся о мои ноги, затем ловко забрался ко мне на скамейку. Я заглянула в ореховые глаза и почесала за рыжим ушком, в ответ мне кот замурлыкал. Вообще кличку ему я сама придумала, а у нашего знакомства есть своя история. Как-то раз я очень сильно поскандалила с матерью и в порыве эмоций убежала из дома именно сюда. Был такой же холодный вечер, я рыдала, сидя на скамейке и медленно замерзала. Абрикос нашёл меня, безмолвно подошёл и забрался на мои колени. Большой пушистый кот таким образом попытался меня утешить, и в тот момент я поверила, что животные тоже имеют человеческие качества. За рыжий окрас я назвала его Абрикосом. Так, дружелюбный кот стал моим другом, который мог утешить в самый тяжелый момент, поэтому когда мне становится грустно, я иду в этот парк. А однажды была очень холодная ночь, и я испугалась, что Абрикос замёрзнет. Я разыскала товарища и притащила его домой, конечно же, тайком от мамы. Откормила, отогрела, а потом мама всё-таки раскрыла присутствие тайного гостя. Оставить Абрикоса у себя я так и не смогла уговорить, но из жалости моему рыжему другу дали погостить у нас пару дней. В такие моменты мне действительно хочется верить, что всё будет хорошо, всё наладится. Когда рыжий кот кажется запертой в животном обличии человеческой душой, мне хочется верить, что мир ещё не полностью погряз в хаос лицемерия и лжи. Мне кажется, пока есть тёплые пушистые коты, те самые, которые с поводом или без трутся о ноги и мурлыкают, мир не увязнет в жестокости. Только потому что запертая за ореховыми глазами душа может показать эту чистую доброту. Я неохотно возвращалась домой. Выбранный мной путь подразумевал, что обратно мне придётся идти через центральную улицу, где особенно шумно и людно в такие часы. Шумный район был концентрацией сумасшедшего живого потока машин, торопливых по своим делам людей, и именно среди такого движения я больше всего ощущала себя одинокой. Повсюду ярко переливались гирлянды, из витрин разнообразных бутиков лился свет, компании подростков шумно толпились у торгового центра, грузный автобус, набитый усталыми людьми, тяжело тронулся с остановки и словно утомлённо пополз по дороге. Я стояла на пешеходном переходе, ожидая зелёный свет. От людского гула у меня начала кружиться голова, и захотелось вернуться домой как можно скорей. Почти перед самым носом проносились автомобили, автобусы и троллейбусы, оставлявшие после себя тяжёлый запах выхлопов. Я невольно подняла взгляд и замерла. На другой стороне, точно так же ожидая сигнала светофора, стоял ОН. Зелёный взгляд коварно буравил меня и медленно захватывал в плен. Мои ноги неосознанно дрогнули, и я, сама того не понимая, сделала шаг вперёд. Совершенно не заметила, как сдвинулась с места, не услышала, как с тревожным сигналом на меня несётся фура. За спиной кто-то ошарашено ахнул. – Что же ты творишь?! – ловкий рывок за запястье был для меня спасительным. Фура пролетела мимо, задев меня лишь ледяным сумасшедшим потоком воздуха, пропахшего выхлопными газами. Только потом до меня дошло, что произошло. Тело зашлось судорогами, кровь застыла, и из-за подкосившихся от ужаса ног я просто осела вниз. Среди людей, стоявших поблизости, прошлась нервная молва. – Ты вообще о чём думаешь в такие моменты? – увидеть и услышать Энди сейчас оказалось для меня неожиданным. Он продолжал нести свой выговор прямо мне в лицо, а я почти не слышала его и обескуражено хлопала глазами. Парень помог мне подняться. Я всё ещё находилась в оцепенении, по щеке скатилось что-то мокрое. Кажется, в попытке что-то сказать я промычала что-то едва внятное. Сейчас у меня язык совсем не поворачивался, а в мыслях бесконечно прокручивался вопрос: кого я только что видела по ту сторону дороги? – Знаешь что, – продолжал говорить Энди, явно шокированный моей бездумностью, – я провожу тебя до дома. Стоп. Что? Я не успела что-либо ответить. Парень, закинув большую спортивную сумку за спину, потянул меня за рукав и повёл через пешеходный переход, когда зелёный свет наконец-то загорелся. Да что происходит, чёрт возьми? Энди Коул ведёт меня за руку и провожает до дома. Сказать, что я обалдела – ничего не сказать. Мы шли молча. Я осторожно посмотрела на парня: его взгляд то ли взволнованно, то ли озадаченно глядел куда-то вдаль. Так, мы миновали суетливую улицу и оказались в тихих дворах. – Ты ведь живёшь в том доме? – прервал тишину Энди. Я, выпав из своих размышлений, огляделась, узнав свой район, и молча кинула. Мы дошли до самой двери. Я потерянно стала искать ключи, шаря по карманам. Рядом послышался звук отрывающегося листка, я осторожно зыркнула в сторону. Парень что-то старательно выводил на обрывке бумаги, а затем протянул его мне: – Если станет плохо или ещё что-то случится, просто позвони мне, – настоял Энди. Я растерянно сжала листок в руках. Парень попрощался и отправился восвояси. С открытым ртом проводила его, пока силуэт не исчез в сумерках двора. На листке синими чернилами выводились цифры мобильного телефона. И что это было? Как мне это понимать? Глубокий вдох. Облегчённый выдох. Ещё раз: вдох-выдох. Спокойствие. Умиротворение. Полный дзен.