«Дрион» покидает Землю

Она дрожащими руками нагнула к себе его голову и торопливо расцеловала в обе щеки. Затем почти насильно вывела его за ворота.

— Беги, Мирек, беги!..

Ее страх передался ему. Очутившись на залитой солнцем улице, он еще раз обернулся, глянул на пани Стахову широко раскрытыми глазами и, дико вскрикнув, бросился бежать.

— Беги, мой хороший, беги, беги… — шептала пани Стахова, глядя ему вслед.

Когда паренек скрылся за ближайшим поворотом, она облегченно вздохнула, затянула потуже платок и, сгорбившись, поспешно засеменила в противоположную сторону.

4

Несколько кварталов Мирек пробежал, ничего не соображая, ничего не видя вокруг себя. В мозгу его кричало и билось одно только слово: “Беги!”

И он бежал…

Прохожие удивленно оглядывались, качали головами. На одном из поворотов Мирек с разбегу врезался в группу немецких солдат. Они грубо обругали его, а один даже ткнул кулаком в шею. Но Мирек вырвался от них и побежал еще быстрее.

Вскоре, однако, острое покалывание в боку заставило его перейти на шаг, а потом и вовсе остановиться. Тяжело дыша, он осмотрелся и понял, что бежит к своей гимназии. Но почему к школе? Разве там можно укрыться? Его мозг встрепенулся и лихорадочно заработал. Нет-нет, в школу нельзя1 В школе его тоже ждут гестаповцы!..

Надо… надо… Оленька! Как он мог забыть о ней?.. Ведь всего час назад он прощался с ней перед гимназией. Он успел незаметно шепнуть ей: “Сегодня в четыре на нашем месте!” Она засмеялась, кивнула головой в меховой шапочке и убежала догонять подружек.

Но она кивнула. Значит, придет!.. Оленька, смешливая черноглазая Оленька, — единственный близкий человек на свете, которого можно еще увидеть, не думая об опасности…

Мирек немного успокоился. Мысли его потекли более упорядоченно. У него появилась цель — “наше место”, — а это в его положении было самое главное.

Он свернул в глухой переулок и далеким окольным путем зашагал к Вышеграду…

Пустынные аллеи Вышеградского парка, расположенного на высоком холме, с крутыми обрывами в сторону Влтавы, встретили Мирека глубокой тишиной. Снег здесь таял не так быстро, как на городских улицах. Он лежал еще на аллеях и на газонах среди голых деревьев нетронутым влажным покровом и ослепительно сверкал на солнце. С деревьев капало. Какие-то взбудораженные пичуги радостно перекликались среди черных сучьев. Высоко в небе кружили стаи ворон. Пахло размокшей корой…

Мирек отыскал одинокую скамью на крутом склоне холма. Здесь он уже два раза встречался с Оленькой… На скамье лежал тяжелый мокрый снег. Мирек сгреб его на землю и устало опустился на скамью.

Тотчас же со всех сторон на него надвинулась давящая тишина. Она обхватила его, словно стальными тисками, заставила заново пережить весь ужас безвыходного положения.

Мирек вспомнил рассказы о чудовищных застенках гестапо, вспомнил кроваво-красные объявления чрезвычайного имперского суда и так ярко, до ужаса реально представил себе имена отца и матери в черных списках смерти, что, схватившись за голову, глухо застонал и упал на скамью. Только теперь, прижавшись лицом к холодной коже портфеля, он дал волю своему отчаянию и горько заплакал.

5

Шарфюрер Вурм переоценил свои силы. Он вернулся с задания ровно через три часа и предстал перед своим шефом с видом далеко не геройским. Лицо его было бледно, растерянно, а рука, вскинутая для приветствия, заметно дрожала.

— Разрешите доложить, господин штурмбанфюрер? Голос Вурма предательски дрогнул. Кребс двинул каменной челюстью.

Путаясь и сбиваясь, шарфюрер принялся докладывать о ходе операции. Он пространно поведал о блестяще выполненном аресте инженера Яриша на заводе, об удачном аресте его жены Ярмилы Яришевой на квартире, о результатах обыска и… замялся.

Вдавленные в череп глаза начальника недобро сверкнули.

— Младшего Яриша, господин штурмбанфюрер, задержать не удалось, — поспешно заговорил Вурм. — Он почему-то не вернулся из школы домой. Дополнительные поиски ни к чему не привели. Мальчишка исчез бесследно. Я лично ездил в школу, господин штурмбанфюрер. Установил, что Мирослав Яриш был на уроках до конца занятий и ушел домой в самом безмятежном настроении. Значит, в школе он, во всяком случае, никем предупрежден не был. Возможно, что по дороге домой он как-то узнал…

Шарфюрер запнулся и судорожно проглотил слюну. Кребс пристально смотрел на него, играя желваками своих тяжелых челюстей.

— Но, если господин штурмбанфюрер позволит, — упавшим голосом продолжал Вурм, — я осмелюсь доложить свое мнение… На мой взгляд, дальнейшие хлопоты по поимке ни к чему не причастного подростка не оправдают расходов. У нас есть жена Яриша, и это гарантирует нам…

Кребс остановил шарфюрера брезгливой усмешкой, заговорил сам. Заговорил тихо, ровно, даже несколько задумчиво: