Дровосек

За ивами, недалеко от этого места когда-то стоял крытый соломой конный двор. Детская память Данилы хорошо зафиксировала эти картины, и он сейчас легко воспроизводил их в своем воображении. Так же, как и разговоры взрослых, которые велись в присутствии несмышленыша. Теперь, повидав многое, он связывал те запомнившиеся обрывки в одну нить и видел перед собой происходящее.

Ветерок доносит от конного двора запах сена, навоза и лошадиного пота. В сеннике мелькает фигура Петра Сивого, единственного допризывника, оставшегося в поселке в 1943 году. Остальных ребятишек его возраста забрали в ФЗУ. Петр уже перешагнул за семнадцать лет и в ожидании призыва помогал конюху на конном дворе. Сейчас конюх, старик Коробков, пошел по обыкновению домой прикорнуть часок после обеда, а Петр ворошил свежее, непросохшее сено.

Тихо скрипнули ворота, и со стороны лугов, где работали на сенокосе колхозницы, во двор скользнула Дарья Хлудова, двадцатилетняя молодуха, два года назад проводившая мужа на фронт, так и не успев забеременеть от него. Дарья прислонилась к косяку и неотрывно смотрела на обнаженную спину Петра. Ноги сами принесли ее сюда, вопреки стыду и страху людской молвы. Молодая кровь жаждала плотской любви, и не было у нее сил остановить себя. Тело женщины налилось страстной свинцовой тяжестью, она подошла к парню сзади, обняла за плечи и крепко прижалась к нему. Петр замер, сразу поняв, кто это. Уже давно их взгляды пересекались при встречах, и искрило от этих пересечений в его сердце. Но он еще не изведал женской близости и напрягся, не зная, как поступить.

Дарья припала щекой к его спине, гладила рукой мускулистую грудь и поджарый живот. Затем рука ее скользнула ниже. Она расстегнула ремень, сильным движением повернула парня к себе, сдернула с него хлопчатные брючишки, повалила на сено и села сверху. Животный стон вырвался через ее стиснутые зубы. Два года бессонных ночей, пролитых слез и подавленных желаний слились в этом глухом звуке.

Тело Петра билось в сладкой конвульсии. Он забыл о том, как гнал от себя мысли о Дарье, о том, что она жена его двоюродного брата, и теперь поселок закипит разговорами о них.

Утолив первый позыв плоти, Дарья легла рядом с Петром и целовала его лицо, его желто-соломенные волосы, прижималась к нему крепкой грудью в ненасытном желании получать мужское тепло…

Данила посмотрел вслед удалявшемуся тракторишке со счастливой семейной парой и улыбнулся. На другом конце времени исчезал конный двор под июльским небом и устало идущая в поле Дарья. Она еще не знала, что понесла первенца, и что Петр уйдет на фронт, так и не увидев своего ребенка. А через полгода умрет в госпитале, иссеченный осколками на берегу Вислы. Потом возвратится невредимым с войны ее Костя-танкист. И, увидев держащегося за мамкин подол однолетка, молча поставит в угол рюкзак и уйдет в город. Месяц спустя Костя вернется домой, черный от водочного угара, сядет на лавку, возьмет мальчика на колени и скажет ей коротко:

– Иди ко мне. Обними со встречей.

И начнется долгая и трудная жизнь, и у них родятся еще двое пацанов – отчаянное послевоенное поколение.

Данила проводил взглядом исчезавшую в полях фигурку Дарьи, еще раз оглядел родную поляну и пошел догонять охотников.

В молчании прошли по заросшей сорняком пашне километра полтора. Небо посерело, начал крапать редкий дождичек. Показались заросли орешника, в которых прятался Волчков пруд. Александр Иванович велел охотникам занять позицию, а сам с собаками пошел в обход пруда, чтобы выгнать уток на засаду. Минут через пятнадцать раздался звонкий лай Зайки и Майки, и на охотников, со свистом рассекая воздух крыльями пошло штук шесть крякв. Раздалась стрельба. Выпустив по два патрона, приятели снова промахнулись. Вскоре подошел Александр Иванович.

– Вы чо, елки-палки, первый раз пукалки в руки взяли? – спросил он сиплым и злым голосом. – Я чо, зря тут с вами по болотам ломаюсь? Счас сядем в авто и поедем домой, на хрен.

– Саш, не сердись, – подал голос Данила. – Я уж давно не стрелял, рука сбилась. А Николай вчера у Натальи самогон специальный пил, для выведения насекомых. У него круги вместо уток в глазах летают.

– Ну, мне вас на помочах водить тоже не с руки. Эдак я и сам без охоты останусь. Вон Галина из Нижнего приехала. Я из-за вас ее и уточкой не побалую. Все. Последняя попытка. Едем на Троицкий поселок. Если и там промахнетесь, оттранспортирую к хренам домой и точка. А завтра один пойду.