Дровосек, или Человек, наломавший дров. Книга первая

Ну а что Андрон, чьё сердце и ноги находятся не на месте, может ответить на всю эту чью-то опасную провокацию – а окажись на его месте человек более чувствительный к стрессам, то кто знает, не пришлось бы добавлять к этому вопросу весьма важное уточнение «испортил воздух и потёк?» – кроме как только пока принюхаться, и то, как попутное его глубокому вздоху действие.

Ну а там сзади, не такого ответа от него ждут и наверняка надеются на то, что Андрон не такой остолоп и быстро отгадает, кто так не его тревожит, а за себя и за своё сердечко тревожится. И как следствие этих надежд и ожиданий, позволяют себе чуть больше, чем позволяют себе равнодушные люди. Эта таинственная незнакомка берёт, и совсем легонько, коленкой поддаёт под зад Андрону.

И, наверное, за такой акт нежности к себе, и ладно, так уж и быть, к своему заду, да ещё при таких таинственных обстоятельствах, где затемнённость освещения придавала особенную значимость всему здесь происходящему, а чуть приоткрытая впереди дверь, ведущая в свою неизвестность, давала столько пространства для манёвра для твоей самой дикой фантазии, любой, мало-мальски чувствительный человек, отдал бы многое, даже если в итоге выяснилось, что он был перепутан с другим совершенным по сравнению с ним лицом. Но на этом месте, по чьей-то там сверху прихоти оказался Андрон, и он повёл себя не как от него ожидала хозяйка этих мягких рук и волнительного голоса.

И этот, что за привередливый и несносный Андрон, а он несомненно, жертва своей мнительности – он вдруг испугался того, что его таким образом разыгрывают ненавидящие его всей своей душой подчинённые (скинулись зарплатой и наняли самую безответственную девку, которая только и ждёт, когда ты закроешь глаза и проникнешь к ней доверием, чтобы что-нибудь у тебя украсть) – вместо того, чтобы как-то подыграть девушке сзади, – ой, я даже не догадываюсь, кто бы это мог быть, – берёт и сухим голосом говорит. – Не знаю.

Ну а от такой сухости, наверное, и зарождаются пустыни, и понятно, что у рассчитывающей на что-то своё особенное, обладательницы этих мягких рук, сразу же опустились руки. А когда Андрон с недовольным выражением лица посмотрел на неё и сказал. – Рита. Я на рабочем месте не шучу. И вообще, мне нужно спешить. – То Ритины руки ещё ниже опустились, чуть ли не в карман пиджака Андрона. И хорошо, что здешнее освещение и внимательность Андрона к себе, не позволило ему заметить этой странной оплошности со стороны Риты, чьё злобное выражение её лица в его спину, на многое бы открыло глаза ему.

Но тогда Андрон находился к ней спиной и не смог бы, даже если бы широко открыл свои глаза, увидеть то, что у него там делалось за спиной и как там на него смотрели, а вот сейчас Андрон всё отлично понял, каким образом это колечко оказалось у него в кармане – и вправду говорят, что со стороны всё виднее видится.

И тут бы, после такого открытия Андрону впору задаться вопросом: Но зачем? – Но Андрон им не задался, – он скорей всего уже догадался, – а как только догадался, то ещё сильнее раскраснелся и в припадке злобы прохрипел. – Так вот зачем и по чью душу прибыл сюда этот Свят. – А как только Андрону открылась эта истинная причина нахождения здесь Свята, – а он скорей всего до последнего будет от него это скрывать, отвлекая его на другие несущественности, – то он принялся судорожно соображать, как себя теперь вести и что говорить этому Святу. И Андрон надумал.

– Раз нужен Экономист, то он его получит. – Подвёл итог своему размышлению Андрон и, посмотрев на Свята ясным, незамутнённым памятливыми воспоминаниями взглядом, обратился к нему. – Я вспомнил.

– Говори. – Сразу же отвечает Свят, пока этот Андрон опять не уснул думать над правильным ответом.

– Не поверите, – начал Андрон, – «Поверю», – вставил Свят. Андрон прокашливается, для того чтобы прочистить своё горло и дать понять Святу, что лучше не надо его перебивать и затем продолжает начатое. – Я почему сразу и не сообразил, и не сразу вспомнил об этом (!), а потому, что тот странный тип как раз сидел здесь, на моём месте. – Андрон переводит свой взгляд на свой стул и после небольшого размышления, дополняет. – И вполне возможно, что именно на этом стуле.

Свят в свою очередь смотрит одновременно на Андрона и на стул, и что-то ему во всём этом не нравится. Ну а так как Свят в отличие от Андрона не скрывал своих мыслей и был человеком с душой нараспашку, то он не стал утаивать от Андрона, что он всё на это и насчёт Андрона думал, и напрямую выразил ему свои сомнения на его счёт.

– А ты это не для того всё придумал, чтобы облегчить своё место пребывание на стуле? – спрашивает Андрона Свят. На что Андрон искренне и чуть ли не плача недоумевает, как так можно не доверительно о нём думать и что ему даже становится обидно за то, что он к нему, как к человеку представляющему его интересы на госслужбе, со всей душой, а он выдвигает предположения, что он кривит душой.