Дрозд

Эта работа лишь бы усилила мою усталость и ещё больше заставила бы ненавидеть этот мир. В первые дни, когда я только устроился, коллектив мне тут же не пришёлся по вкусу. Все эти люди, давно там работавшие, имеющие свои правила, начали судить меня за, практически, всё. Отчасти я и сам видел свою вину: мой внешний вид не соответствовал норме, я не во всём разбирался, однако мне всего лишь хотелось ко всему привыкнуть. После месяца работы я ощутил стресс, ломавший меня более усердно, чем до этого момента. Меня долго не было за кассой, я приходил поздно, уходил рано и не заботился о том, что кому-то вообще есть до меня дело. А деньги, которые получали все, никого не удовлетворяли. Оправдания мне нет, я именно такой человек и не пытаюсь найти себе предлог, чтобы перед кем-то объясниться. Ведь теперь я знаю, что эти попытки начать жизнь с чистого листа – ложь. Их нет, как и не осталось хоть пары стараний, чтобы всё исправить. Работой я только прикрывался, считая, что она мне поможет. И когда я осознал это, то сразу же ощутил смех сквозь собственные слёзы.

Несмотря на все проблемы, связанные с этой работай, хоть какие-то деньги я всё же получал. В данный момент у меня руках было почти тридцать тысяч, которые я просто не знал, на что потратить. И, взяв одну тысячу, решился уходить из дома, накинув поверх себя куртку.

На улице стало холоднее, чем вчера. Всё становилось темнее, а мрачные тучи почти ушли с горизонта, ведь вместо них появлялось синее небо, заполнявшееся приходом звёзд. Я продвигался через всё те же лужи, после которых мои кроссовки намокали, и вся вода скопилась в носках. Ветер прыгал то в одну, то в другую сторону, и скрыться от него было невозможно. Загорались столбы, пропадали голые деревья, а свет от автомобильных фар становился гораздо ярче, чем до этого момента. Я оказался на небольшом рынке, заполненным разноцветными огнями, где увидел цветочный магазин скромных размеров. Над ним висела горящая фиолетовым оттенком вывеска с красиво смастерённым шрифтом. Открыв дверь и появившись в этом светлом, чуть ли не белоснежном месте, в мой нос со скоростью света влетали ароматные запахи душистых цветов. От взгляда на них мне становилось приятнее жить, но тут же мысли о том, что эти цветы я беру для чужой девушки… а не для своей, заставили меня слегка вздохнуть и подойти к столу.

Девушка, поприветствовавшая меня, предложила мне богатый выбор сорванных растений.

– А вы кому берёте? Маме, бабушке, сестре или девушке?

– Просто девушке. Возможно, подруге.

– Тогда могу предложить вам герберы, орхидеи, лилии.. Есть ещё розы: красные, белые и жёлтые.

– Дайте розы. Жёлтые.

Заплатив, я вышел из магазина с тремя жёлтыми, обвязанными красной ленточкой розами и устремился к дому Елизаветы как можно скорее, чтобы не опоздать. Пройдя через несколько улиц, передо мной уже показался похожий из её описаний дом. И, набрав номер квартиры, мне ответила сама хозяйка:

– Да? Кто это?

– Это Владислав.

– А, конечно! Заходи.

Отворив дверь, я направился к ней в квартиру, предвещая запоминающийся вечер.

ГЛАВА IV. Ужин

«Мужская рана легко появляется и быстро проходит. Наши раны – телесные, и они ничтожны. Раны женщин – раны сердечные, это нескончаемая печаль, переносить которую гораздо горше» – Стивен Прессфилд.

Постучавший в дверь Владислав вынудил Елизавету оставить на некоторое время своего парня. Евгений стоял на кухне и пытался погладить свою девушку за талию, однако та весь вечер готовилась к встрече с его братом, оделась в яркую розовую блузку, распрямила свои локоны и даже слегка накрасилась еле видимой на губах красной помадой; у неё просто не было времени отвлекаться на него. Женя озлобился и с небольшим укором в сторону Елизаветы ушёл на балкон, открыл пачку сигарет и, положив локти на перила, всё чаще выдыхал из себя дым. А наступившая темнота на улицах города лишь подталкивала его остаться здесь на как можно большее время, чтобы видеть в дали лунный свет и всё, что тот освещает.

Лиза была готова открыть Владиславу дверь, ведь тот уже стоял за ней и только этого и ожидал. Тогда молодая девушка оттянула щеколду и впустила гостя к себе в дом.

– Здравствуй, Владислав, – произнесла она, мило ему улыбаясь.