Дрожь

Джонатан застыл, его лицо напоминало фарфоровую маску. Диковинная бледность будущего мужа привлекла и оттолкнула Оливию в день их знакомства. Ее кожа была нежно-оливковой, а от пребывания на солнце становилась еще темнее. Однажды она заметила, что секс с Джонатаном похож на соитие с призраком.

— Ты говоришь мне правду лишь потому, что боишься быть разоблаченным кем-то другим. — Оливия хотела вынести его из равновесия, нарушить непроницаемое спокойствие. — Честность тут вообще ни при чем.

— Ты права, — согласился Джонатан так тихо, что она с трудом расслышала его слова в шуме дождя. — Я бы предпочел умолчать о снимках, но Джеймс не оставил мне выбора.

Оливия ухмыльнулась, запуская руку в его шелковистые каштановые волосы.

— Может, это не так уж и плохо. Говорят, чистосердечное признание облегчает душу. — Она притянула его голову себе на колени. — Думаю, Джимми специально привел полицию, чтобы потом сделать из всего этого жареную новость для прессы. Фотографии секса и смерти… Ты бы слегка запачкался, конечно, что не совсем приятно для человека, работающего в пластической хирургии.

— Не было никаких других снимков.

— А это и не имело бы особого значения. Джимми знает, где отыскать нужные картинки, если они потребуются.

— Он спросил меня, куда я их дел. Он был просто вне себя, словно взбесился. Не знаю, как детектив Хоулт, но я сам чуть было ему не поверил.

Ветер влетел в окно и разбросал снимки по всему столику. Оливия увидела вереницу женских губ и волос, много розового цвета и лицо Джонатана, выражавшее боль и наслаждение.

— Знаю, мое признание не совсем чистосердечное, — сказал Джонатан, — не самое честное и осознанное, но я все же прошу у тебя прощения. — Он сжал руку Оливии. — Простишь меня?

Оливия думала о Джимми, целуя Джонатана, а тот с готовностью ответил на поцелуй, ошибочно приняв злобу за страсть.

Глава 12

Дезмонд с недоумением смотрел на занесенный кулак Джимми.

— Я могу войти или сначала должен получить по морде?

— Я не знал, что это ты. — Джимми отошел в сторону. За дверью шумел дождь.

Дезмонд вытер ноги о коврик и вручил Джимми одну из дымящихся кружек.

— Я подумал, тебе не повредит. Любой несчастный, попавший под дождь, заслуживает помощи.

Джимми понюхал содержимое чашки, потом сделал глоток. Было слишком приторно, зато согревало.

— Два пакетика горячего шоколада в одной чашке, — прокомментировал Дезмонд. — Сэмюэлу очень нравилось… — Он оглядел комнату со всеми ее плакатами и фотографиями. — Я уже говорил тебе, можешь снять их и повесить то, что считаешь нужным. В общем, делай, что хочешь.

— А мне и так неплохо. — Джимми сделал очередной глоток.

Дезмонд взял фотографию сына с выпускного.

— И мне тоже, — покачал он головой. — Ему предлагали серьезно заняться бейсболом, стать профи, но он отказался. Сказал, у него другие планы.

— Он хотел сам зарабатывать деньги, обрести самостоятельность.

— Если бы я предложил ему бросить бейсбол, он бы сделал все наоборот. Он всегда шел мне наперекор.

Джимми сел на кровать и жестом предложил Дезмонду стул:

— Садись.

Дезмонд придвинул стул ближе к кровати и сел. Их колени почти соприкасались. В своих черных брюках и рубашке и сером пиджаке с перламутровыми пуговицами он походил на банкира. Но пристальный взгляд выдавал в нем истинного нестареющего копа. От таких глаз ничто не могло скрыться.

— Я хотел спросить тебя, как все прошло в то утро, ну, когда приезжала детектив Хоулт. Она не выглядела веселой, да и ты особо не радовался, вернувшись сюда. Будь с ней осторожней. Она отличный полицейский.

— И что из этого следует?

— Ты и сам знаешь. — Дезмонд грел руки о чашку. — Я могу чем-нибудь помочь?

— А что, я похож на человека, попавшего в беду?

Дезмонд приподнял бровь.

— Я сам способен о себе позаботиться.

— То же самое любил повторять Сэмюэл.

Джимми ощутил всю тяжесть смерти невинного человека, понимая, что Дезмонд чувствует то же самое.

— Я очень ценю твое предложение мне помочь…

— А ты не ценя его, а принимай. Я хочу помочь тебе.

— Ты мне ничего не должен.

— Эй, подросток, не надо рассказывать мне, что я должен, а чего нет.

Джимми молчал. Он полностью доверял Дезмонду. Старый коп умел хранить секреты.

— У тебя сейчас такой же потерянный вид, как и в день нашего знакомства, — сказал Дезмонд. — Ты пришел ко мне перед похоронами и спросил, можно ли произнести речь. Я тогда еще подумал: «Кто этот бледный нервный юноша, которому неймется поговорить о моем мальчике перед кучей незнакомых людей?»

— Я действительно нервничал.

— И имел на это право. В церкви в тот день были только полицейские и бывшие наркоманы, дружки Сэмюэла. Все сидели словно пришибленные. И тут встал ты, произнес речь, и все зашептались, что дух моего мальчика витает по церкви. Я не религиозный человек, но и сам это почувствовал, его присутствие. И я очень благодарен тебе за это.

Наступило долгое молчание. Двое мужчин слушали шум дождя.