Дрожь земли

– А что, разве не так? – удивилась Арабеска. Опять же непонятно, искренне или нет. – Более того: я бы сначала тебя развязала и отпустила и только потом выключила бы камеру. Больно мне охота твое проклятье на душу брать и делать так, чтобы вся Зона считала меня мультимиллионершей! Ладно бы и впрямь заслуженно, но не ошибочно же! И знаешь что: хватит уже оскорблять меня своими намеками и подозрениями! Да, блин, это был розыгрыш, что бы ты, ублюдок, по этому поводу ни думал! И мой розыгрыш с треском провалился! Радуйся: ты победил и оставил бедную несчастную девушку без сладкого! А я на кон, да будет тебе известно, хотела все свои сбережения через подставное лицо выбросить. Для справки: на питерцев сегодня соотношение ставок двенадцать к одному!

– И кто бы поверил твоему видеоролику? Сочли бы инсценировкой, а ты прослыла бы на все Пятизонье моей сообщницей. За тобой стали бы охотиться, чтобы через тебя подобраться ко мне. И в итоге запытали бы насмерть, а я бы даже понятия не имел, где твоя могилка, чтобы, пробегая мимо, букетик туда положить.

– Вот почему, болван, мне и требовалось кровь из носу разыграть правдоподобную сцену! Смекаешь, что к чему? Попади ты и впрямь в мою ловушку, черта с два тебя упрекнули бы в неестественности. У тебя и сейчас такая оскорбленная рожа, что лежи у меня в кармане «Оскар», я б тебе его не задумываясь вручила. А как бы драматично она перекосилась, если бы я сковала тебя наручниками и приказала встать рядом с Джорджиком? Конечно, понимаю, все это сильно ударило бы по твоему самолюбию – что ж поделать: издержки достоверности. Но тебя наверняка утешила бы мысль, что ты совершил доброе дело и помог засидевшейся в девках Динаре Арабеске двенадцатикратно приумножить ее приданое. Да и казино мне утешительную премию постфактум выписало бы…

– За что?

– Как это за что? Раз ты опять на свободе и утратил статус неуловимого, значит, игру можно заново начинать и ставки повышать… Черт возьми, Гена! Какой бы я могла сегодня крупный выигрыш заграбастать и озолотиться! Но, видать, не судьба…

– Не судьба, – сочувственно поддакнул я, глядя, как тускнеют индикаторы на «умирающей» Динариной винтовке, которую я все это время удерживал свободной рукой за ствол. После чего спрятал-таки нож в ножны и, отпустив пленницу, подытожил: – Ладно, поиграли, и хватит. Будем считать, что разобрались и никто из нас никому ничего не должен. По рукам?

– По рукам! Заметано! – поспешила согласиться Арабеска, потирая уцелевшее горло. Но, поднявшись с земли, отряхнувшись и осмотрев отныне небоеспособное оружие, сразу пожалела о своей опрометчивой договоренности: – Проклятье! Вот ублюдок! Да ты мне пушку с видеокамерой угробил! Ни хрена, мать твою, не заметано! Эй, а ну стой!..

– Никто никому ничего не должен! – напомнил я, назидательно погрозив пальцем реабилитировавшейся в моих глазах следопытке. И, без опаски повернувшись к ней спиной, пошел выручать из передряги Дюймового. К счастью, на сей раз его спасение не требовало от меня риска и запредельных усилий…

Моему самолюбию повезло – оно сегодня не пострадало. А вот достоинство Черного Джорджа переживало не самый удачный день. Надо все-таки отдать Динаре должное: она проявила гуманность, подсунув кирпичи под ноги висящему на крюке увальню, чтобы он мог опираться на носки ботинок и не повредил себе запястья. Несколько часов, что ему пришлось разыгрывать приманку, стали для Жорика малоприятным испытанием. Но и не настолько мучительным, чтобы оно причинило вред его молодецкому здоровью, укрепленному вдобавок выпитой не так давно из Священного Грааля водой.

– М-м-м-му! М-м! М-м-м-му! – предостерегающе замычал сквозь кляп напарник, едва завидев меня. Будучи стесненным в передаче мне звуковой информации, он подкреплял свое энергичное «му» не менее выразительными мимикой и телодвижениями. В смысле, теми скупыми жестами, какие были ему сейчас доступны.

Дюймовый, как заведенный, кивал головой, указывая подбородком куда-то мне за спину, и таращился туда же выпученными глазами. А также, словно танцующая марионетка, поочередно дрыгал ногами. Понять, что эти взбрыкивания являют собой указующие жесты, было сложно. Не знай я, о чем хочет предупредить меня Жорик, наверняка подумал бы, что он вконец рехнулся и, приняв напарника за врага, пытается помешать мне приблизиться.

– Все в порядке, Черный Джордж, угомонись, – устало буркнул я, отмахнувшись от его судорожной пантомимы. – Не дергайся – все обошлось. Просто произошло небольшое недоразумение, только и всего.

И, подойдя, первым делом избавил Дюймового от кляпа. Чем вновь обретший дар речи пленник не преминул тут же воспользоваться.

– Берегитесь, Геннадий Валерьич! – заорал он мне прямо в ухо надтреснутым от долгого, усердного мычания голосом. – Сзади! Тварь! Подлая тварь! Убейте ее! Это все она!.. Она!.. Эй, да что с вами такое?! Не смотрите на меня, обернитесь же! Тревога! За вами – враг!..