Дрожь земли

– Вот идиоты! – вскричала Арабеска и, отпихнув в горячке Жорика, обессиленно плюхнулась задницей на валяющееся рядом с нами оторванное колесо Раптора. – Дебилы хреновы! Что один, что другой! А как еще вас прикажете называть?! Застреваете оба по уши в дерьме, откуда, возможно, уже никогда не выберетесь, но вместо того, чтобы заключить перемирие, продолжаете свою грызню! Нет, парни, это даже не идиотизм – это вообще черт знает что!..

– Черный Джордж, ты нашел фонарь? – отвернувшись от Динары, обратился я к отвергнутому ею провожатому. Он оставался среди нас единственным полным слепцом, что причиняло ему массу неудобств, не говоря о банальном ощущении собственной неполноценности.

– Да, Геннадий Валерьич, нашел! – откликнулся Дюймовый. Топчась на месте, он вытянул руки перед собой и старался нащупать хоть какую-нибудь опору, к которой можно было бы прислониться. – Вот он, со мной! Но вы сказали не включать фонарь без приказа, вот я и…

– Все в порядке – можешь включить, – разрешил я, не видя больше смысла отсиживаться в темноте. Мне она после захвата Ипата больше была не нужна. А хозяева Ангара – те, которые могли явиться из его недр по наши души, – легко обнаружат нас и в кромешном мраке.

И сказал я: «Да будет свет», и дал Дюймовый свет на радость себе и всем нам… И пусть обычный сталкерский фонарь был не в силах озарить тоннель от пола до потолка, для наших сиюминутных нужд хватало и такого освещения. По крайней мере теперь Жорик мог не опасаться, что споткнется и расквасит себе нос.

– …Скажи на милость, Ипат, что ты будешь делать в Ангаре с алмазами Мангуста?! – продолжала взывать к нашим рассудкам Арабеска, отворачиваясь от ударившего ей в глаза света. – Попытаешься откупиться ими от Трояна и прочей здешней нечисти? А что ты, Гена, выиграешь от смерти Ипата? Ты ведь даже оружие нормальное не можешь в руки взять! Не говоря о том, чтобы подчинять себе биомехов! А их тут, поди, видимо-невидимо!

– Что выиграю? – переспросил я с ухмылкой, покрутив в руке нож. – Продолжу поиски Мерлина, будучи уверенным, что хотя бы здесь Священный Узел до меня не дотянется! И какой мне прок от оружия этого ублюдка, если первый же выстрел, который он сделает, прожжет дыру в моей заднице? Это не идиотизм, Динара. Это обыкновенный здравый смысл. Который, к счастью, я еще не утратил… А ты что думаешь, Черный Джордж? Правильно я говорю? Надеюсь, ты еще не забыл, что у тебя к Ипату тоже кое-какие претензии имеются?

– Как же, забудешь такое! – пробубнил Дюймовый, взирая исподлобья на бывшего товарища по Ордену, использовавшего два месяца назад при охоте на меня легковерного брата Георгия в качестве приманки-смертника. – Да я, если хотите знать, каждый день вспоминаю, как этот мерзавец подставил меня под огонь своих же братьев! И о том, как я по их с приором Глебом приказу был назначен потом жертвой для технокракена! Только вот… Ну, как бы вам сказать…

Он покосился на массирующую больную ногу Арабеску и замялся.

– Говори как есть, – потребовал я. – Режь правду-матку в глаза, как ты всегда это делаешь! Сам видишь – вопрос животрепещущий, и окончательно решить его надо здесь и сейчас. А поскольку ты у нас полноправный член коалиции да вдобавок имеешь зуб на Ипата, значит, твое мнение также должно быть выслушано. И именно оно может оказаться решающим.

– Да я разве против? Я не отказываюсь… в смысле мнение высказать, – вновь забубнил Жорик, глядя в пол. – Однако вы меня извините, Геннадий Валерьич, но мне кажется, что Арабеска… В общем, надо бы к ней тоже прислушаться. Вы ж сами сказали: вопрос сложный, и тут я с вами согласен. А сложные вопросы надо решать так, чтобы потом никому не было обидно. Компромиссом, одним словом. Поэтому я и подумал: раз Динара за своего парня заступается, значит, наверное, все еще любит его. А он, возможно, ее. Но если вы Ипата убьете, то тогда у нас никакого компромисса не выйдет. И получается, что вопрос все равно останется нерешенным…

– Короче, Черный Джордж, ты за кого: за белых или за красных? – поторопил я рассусоливающего напарника.

– Я за… простите еще раз, Геннадий Валерьич… за Динару. Да, вот так! – закончил Дюймовый и подкрепил свой вердикт уверенным кивком.

Арабеска подняла глаза и уставилась на нежданного заступника взглядом, в котором была, однако, не благодарность, а лишь усталое удивление. «Ее Отсроченная Смерть» – второе имя, каким, стуча себя в грудь, представился вчера питерке Жорик, – мало того, что бросился сегодня спасать ей жизнь, так теперь еще встал на ее сторону в этой щекотливой ситуации. Комментарии, как говорится, излишни. Вернее, их у меня сейчас попросту не было.

– Это что – бунт на корабле? – нахмурившись, поинтересовался я у высказавшегося товарища. Без злобы, а с таким же, как на физиономии у Динары, усталым удивлением.

– Никак нет! – поспешил заверить меня Дюймовый. – Это… это…