Друг

Я немедля вспоминаю одну групповую дискуссию, во время которой кто-то поднял вопрос о чувстве собственного достоинства и падении его роли в литературных кругах.

«Вот увидите, – сказал ты тогда, – скоро писатели начнут публиковать свои фото в стиле ню». И потом сидел с каменным лицом в то время, как все остальные участники дискуссии смеялись.

31 декабря. Я сижу дома и в который раз смотрю по телевизору «Эту прекрасную жизнь»[66]. Я не открываю бутылку шампанского, которую мне прислала одна из моих студенток за то, что я дала ей рекомендательное письмо.

Тот друг, который относится к моей ситуации с наибольшим сочувствием, организует на следующей неделе шквал звонков и электронных писем от знакомых, некоторые из которых не связывались со мной уже несколько лет.

Они не хотят, чтобы я потеряла свою квартиру. Они хотят, чтобы я образумилась, пока еще не поздно. Мне нужен какой-то другой, лучший способ, чтобы справиться с одолевающими меня чувствами утраты и вины. Мне нужен курс специальной психотерапии. Вот имена психотерапевтов. Мне нужно медикаментозное лечение. Вот список лекарств, которые помогли им самим. Есть книги. Есть сайты. Есть специализированные группы поддержки. Утешение не придет ко мне, если я буду вести себя как теперь – удалившись в мир фантазий и самоизоляции и проводя все свое время с псом. Есть такая штука как патологическая скорбь, при патологической скорби возникает несуразное магическое мышление, которое является одним из видов помешательства. Все они делают заключение, что я страдаю именно им. Следуют всевозможные великодушные предложения, но никто не предлагает взять к себе твоего пса.

Затем – подумать только! – именно это делает твоя вторая жена:

– У меня есть маленький внук, который обожает собак. Он был бы вне себя от радости, получив такого большого пса, на котором он сможет кататься верхом.

– Это бы решило все твои проблемы, – говорит мне твоя первая жена.

А я отвечаю, что этого ты никогда бы мне не простил. И разве не подозрительно, что такое предложение сделала именно вторая из твоих жен?

– Что ты хочешь этим сказать? Я думала, она просто пытается помочь.

– Помочь? Да эта женщина всегда ненавидела меня почти так же сильно, как тебя. Я бы ни за что не стала ей доверять. Только вспомни, каков был этот брак: сплошная ярость, злоба и неприязнь. Я бы не доверила Аполлона никому, если бы знала, что рядом будет она.

Женщины опасны, они ни перед чем не останавливаются и никогда не отступают.

Твоя первая жена думает, что у меня паранойя, но на самом деле не так уж редко люди мстят человеку, вымещая свою злобу на его беззащитном ребенке или животном, которое он любит или любил.

Ты бы никогда мне этого не простил.

– И что же ты собираешься делать? Ты же не можешь просто сидеть и ждать чуда.

Но именно его я и жду.

Часть 8

Совет, часто даваемый писателям: читайте свои черновики вслух. Обычно я слишком ленива, чтобы следовать этому совету. Но теперь я делаю все, что только может заставить меня подольше сидеть за письменным столом. Я беру страницы, которые только что распечатала, и начинаю читать их вслух. И слышу, как у меня за спиной Аполлон, спавший за диваном, встает на лапы. Он трусит к письменному столу (когда я сижу за ним, наши глаза находятся на одном уровне) и воззряется на меня, как будто я делаю что-то выходящее из ряда вон. А может быть, дело в том, что хотя мы сегодня уже долго гуляли, он хочет отправиться на еще одну прогулку.

Дойдя до конца страницы, я замолкаю, думая. Аполлон толкает меня носом. Потом гавкает, очень тихо и только один раз. Затем делает шаг вперед, шаг направо, шаг назад, все время склоняя голову то в одну сторону, то в другую. Именно таким образом он говорит: «Какого черта?»

Да ведь он хочет, чтобы я продолжила читать! Так это или нет, но это именно то, что я и делаю. Но вскоре я замолкаю.