Друг

Тревожный звоночек в голове кольнул замечтавшийся мозг – если командир уловит его пораженческое настроение, то вожак клана прямиком отправит солдата в Утилизатор на удобрения. Никто не должен подводить клан. Копаясь в отсеке с защитными комплектами, он поспешно выбросил предательские мысли из головы.

Наконец, солдат нашел свой скафандр и радостно осклабился. Вернулась былая уверенность в себе, и он, проворно заползая внутрь защитного комплекса, довольно щелкнул языком по клыкам. Его теперь не пугали оборонительный кордон Хранителей и предстоящая высадка во враждебную вселенную.

Его звали Рхан, и скоро он поведет свое звено в атаку.

Солдат надел шлем, поморщился из-за крепления, вставшего против еще вздыбленной шерсти, подвигал шеей и пошел искать командира своей эскадрильи.

Глава I. Ссора

Я мрачно сплюнул на асфальт и глотнул еще пива. Недовольно поморщился.

Всё в этой жизни гадко! Гадкий мир, полный несправедливости, жестокости и преступности. Погрязший в коррупции город, так и не построивший общественных заведений для нормальных людей. Жирная, вонючая Нева, куда сливают отбросы с нескольких промышленных заводов, из-за чего в реке сгинули все утки и лягушки. Продажная политическая система, допустившая подобную экологическую катастрофу. Продажная и потому ненавистная, несмотря на то, что отец занимает в ней приличную должность. А может, как раз из-за этого! Сволочь!

Заплеванный ларек, где работают одни хамы и неучи, явно никогда не слышавшие вежливых слов. Противное теплое пиво, отдающее непонятно чем, точно не пригодным к употреблению.

Проклятый отец, постоянно указывающий, как надо жить.

Как всё это надоело!

Я встал со скамьи, оставив под ней недопитое теплое пойло, прошел тихий дворик и вышел на бегущий вдоль широченного Ленинградского шоссе тротуар. Здесь, на достаточном расстоянии от центра Петербурга, не так сильно ощущался серый удушающий смог, круглыми сутками парящий в небе подобно выцветшему вонючему покрывалу. Вдалеке среди тумана едва виднелись центральные небоскребы – гордость города, получившие такую же известность, как когда-то Эмпайр-Стейт-Билдинг до ядерной войны. За всё лето над Питером ни разу не было чистого безоблачного неба, царила удушающая жара и духота, как будто город находился в огромном закрытом подвале, где в грязи ползало пятьдесят миллионов человек.

Дорогу преградила огромная табличка, извещающая о проведении на тротуаре строительных работ. Я поднял голову, разглядел огромный погрузчик, внутри сидел на перекуре рабочий в желтой форме с надписью «Монолит» на спине. Как всегда, возводят очередной какой-нибудь офис по продажам. Монолит, мать их… Пришлось свернуть в переход и перейти шоссе. Стоило мне выйти из подземного перехода, как мощный столб пыли едва не сбил меня с ног. В эти дни, поздним летом, ветер дул в основном к Балтийскому морю, собирая пыль с огромной загаженной территории пригорода, и сейчас вся полоса движения была в непроглядном пылевом облаке, где медленно ползла колонна дорогих авто- и электромашин. С год назад отец покупал мне электрокар, но я разбил его в начале второго курса института.

Конечно, жаловаться на отсутствие денег мне не приходится – хоть какие-то плюсы жизни в семье с серьезным и привыкшим командовать отцом, чиновником высшего ранга в Госуправлении Содружества. Раньше, до переворота, он был мелким торгашом на восточном рынке, где зарабатывал сущие гроши, и потому трясся над каждой полученной копейкой. Но потом, в семьдесят пятом, вступил в тайную организацию «свободных людей», где за пять лет членства дорос до приближенных к руководителям этого общества. Создание космополитической партии. А потом, р-раз – и восстание, и переворот, затем захват власти, в результате чего он и его окружение оказались около самой ее верхушки. Рождение Содружества Объединенных Космополитических Республик. Расстрелы, повешения, пытки, ссылки всех недовольных, и через пару-тройку лет всё устоялось-успокоилось: люди смирились, общественность утихла, и жизнь потекла прежним руслом. Только теперь отец и еще десятые доли процента населения Новой России стали загребать миллиарды евродолларов, пользуясь своим положением. Мне было всего год, когда это произошло.

Отец… После смерти мамы он замкнулся в себе, целиком ушел в работу, укрепляя вертикаль новой власти. Своенравный, самодовольный, напыщенный подонок, который привык держать всех и всё под контролем, который считает собственного сына за одного из неисчислимой армии своих подчиненных, мелких сошек, мальчиков на побегушках. На девятнадцатом году жизни у меня наконец-то хватило духа и смелости высказать всё это ему в лицо, и, чтобы не пристрелить отца из его же собственного новенького немецкого «SIG Sauer», подаренного высокими австрийскими гостями пару месяцев назад, я просто ушел. Вместе с… Рука автоматически сползла в широкий карман черных брюк, нащупала ребристую рукоятку пистолета. Холодной пластинкой давил на задницу запасной магазин, который я нашел в письменном ящике отца.