Друг

Я усмехнулся. Оказывается, быть майором не так уж и приятно. На Алмазной войне я дослужился до лейтенанта и иногда замещал ротного капитана, нацеливаясь на очередное звание. Так сложилось, что в последний год моего контракта мать серьезно заболела, и мне пришлось прервать службу, оставив мечты о военной карьере. Но мне никогда не приходилось заниматься канцелярской работой, весь срок контракта я был в составе команды быстрого реагирования. Хотя кто их знает, ФСБ-шников, что там за бумажки – Крабов никогда, ни единым словом не обмолвился о тех тайных заседаниях, на которые его дергают считай каждую неделю. До отлета на Кассид остается около четырех месяцев, на днях должен прибыть «Полет». Майор и его начальство, видимо, ждут разведданных от полевых агентов… Не знаю, да и не моего ума дело.

Я вышел из здания на холодный воздух. Старый потрескавшийся асфальт теперь покрывает слабенькая белоснежная крупа, дует легкий ветерок. Всё вокруг преобразилось: и кустики вдоль дороги, и земля укрылись тонким белым покрывалом, всё кругом сверкает и отражается в лучах заходящего солнца. Красиво. Грязно, но красиво. Сейчас, в середине зимы, ветер приносит много осадков в виде легкого снежка, но примерно к полудню всё превращается в слякоть, когда температура поднимается до пары градусов выше нуля. Вечером весь цикл повторяется сначала.

Ладно, пора идти в казарму. Надо почистить сапоги от засохшей грязи и отгладить парадный мундир для «собрания», как официально назвали готовящееся новогоднее мероприятие. В первый раз мы будем сидеть за одним столом с командованием соседнего батальона – после осенних убийств до сих пор остались неприятные воспоминания, когда Крабова чуть не отправили под трибунал за беспорядки в лагере. В результате Атаса и всех остальных участников стычек перевели в другой КУТЛ, к «отморозкам», насилу мне удалось убедить командира исполнительной бригады не трогать Петруху. После тщательного расследования экспертами военной милиции выяснилось, что всеми нападениями руководил один из капитанов соседнего батальона с парой своих помощников. Правда, сослать главаря в колонию на Титане не успели – на следующий день капитана нашли убитым прямо в карцере, куда его посадили до прибытия исполнительной бригады. На скорую руку, для проформы составив протокол инцидента, дело по-быстрому закрыли за отсутствием улик. В общем, как будто он сам застрелился…

Несмотря на показную строгость, Крабов всё-таки допустил некоторое нарушение субординации – на офицерскую вечеринку майор приказал позвать Артёма Воронцова, ныне младшего сержанта и самого меткого стрелка во всем пятом взводе. Его способности я разглядел не сразу… После расследования осенних убийств Крабов перевел мальца в соседний взвод Олега, подальше от неприятностей. Эх, Олег, пусть земля тебе будет… После его смерти взводом временно назначили командовать сержанта Козлова. Петруха, собственно, и обратил внимание на стрелковые качества «безусого молокососа», как охарактеризовал Артёма тупица Конопля. Вскоре из недалекой отсюда колонии пришла ориентировка на Воронцова, вместе с делом. У меня глаза на лоб вылезли, когда я прочитал документы, но теперь я могу поверить, что реально застрелить троих человек в кромешной тьме, впервые пользуясь пистолетом, а потом еще оказать вооруженное сопротивление ментовским. Ловко ж с него, кстати, списали последнее, видимо, у пацана неплохие связи во внешнем мире. Попал он в колонию в начале сентября, вместе с группой уголовников совершил неудачный побег – всю компанию перебили, однако парню повезло выжить.

Жаль я Крабову забыл рассказать, как этот малец умело стрелял из всех видов оружия на последних орбитальных учениях – начиная с лучеметного и до специального плазменного вооружения, применяемого спецвойсками. Петруха из кожи вон вылез, но добился внеочередного младшего сержанта для Артёма, доверив ему подразделение в четыре человека. На тактических учениях квад11 Воронцова оказался лучшим в роте, даже капитан Сидоренко был впечатлен. Вот тогда у меня и родилась мысль подкинуть Крабову идею с офицерскими курсами и званием лейтенанта для парня.

Вот так мы и живем… Теперь вместе со мной вместо Олега на офицерские занятия ходит Петруха, мечтая остаться командиром пятого взвода. Отметил повышение этот алкоголик довольно бурно, зато после громкой скандальной пьянки, во время которой, кстати, Сидоренко всё-таки обнаружил источник пьянящего тепла, отношения с составом соседнего батальона сразу потеплели – по крайней мере, среди рядовых. Офицерский штаб, в их числе и я, по-прежнему недоверчиво относился к командованию соседей. Что ж, сегодня и побратаемся… Если получится.

У входа в казарму на кирпичах, прикрытых сверху толстой тканью из разрезанных и сшитых вместе мешков, сидел Воронцов. Благородное лицо было измазано в грязи.

– Здравствуйте, лейтенант, – чести он не отдал, просто кивнул.

– Здравия желаю, сержант. Почему грязный? – я оглядел его с ног до головы.

– Только с занятий, – извиняющимся голосом ответил он.