Друг Бенито

Великий физик должен будет заинтересоваться. Беннет начинает со своей диссертационной работы над гравитационным излучением. Но на этот раз вопросы задает он. Они сидят в ярко освещенной комнате с шахматными досками и компьютером с его случайными числами. Скалапино поднимает голову от доски, хмурится и возвращается к игре. А вопрос интересный, как вы думаете? спрашивает Беннет. Насчет количества свободной энергии в излучающей системе? Может, и интересный, но неглубокий, говорит Скалапино, направляясь вводить в компьютер свой последний ход. Возможно, связан с проблемой космической энтропии, говорит Беннет. Он отчаянно хватается за соломинку, но ведь известно, что даже простое упоминание энтропии вселенной заставляет физиков забывать об обеде и часами торчать возле доски. Никто еще не решил проблему, почему вселенная создана с такой высокой степенью порядка. Скалапино снова хмурится. Стоит, оглядывая шахматные доски. Кажется, он отвлекся, глаза у него постепенно стекленеют. Он идет на кухню, Беннет за ним. Скалапино расхаживает. Не говоря ни слова, он начинает вырисовывать на доске картинки и писать фрагменты уравнений. Зацепило.

Прикладывая значительные усилия, Беннет понимает объяснение. Он тут же его записывает и мчится в кабинет внести свой вклад, который состоит в том, чтобы тщательно проверить исходное уравнение, описав словами стоящую за ним физическую картину, и изложить все это в аккуратной и связной форме. Примерно через час он возвращается на кухню, где Скалапино лихорадочно что-то пишет на бумаге. Что это за ерунда? спрашивает Скалапино, прочитав, что написал Беннет. Уберите это. Почему? спрашивает Беннет. Потому что это неточно, пищит Скалапино. Когда пользуетесь словами, всегда получается плохо. Слова неоднозначны. В отличие от математики. Но, возражает Беннет, вы же сами описывали физическую картину — волнами. Скалапино мотает большой головой. Волны мне помогли начать, говорит он. А теперь у нас есть дифференциальное уравнение. Математика вещь точная. Держитесь математики.

При этом Скалапино небрежно записывает еще несколько уравнений, текущих с его карандаша, как вода из родника. Как это у вас получилось? спрашивает восхищенный Беннет. Как? говорит Скалапино. Потому что кубический член доминирует в зоне близкого взаимодействия, а квадратичный — в зоне дальнего. А краевая задача, наверное, решается методом прогонки.

Скалапино плавает в каком-то потустороннем мире, наполовину телесном, наполовину умственном. Он может описать Беннету ход своих мыслей не лучше, чем великая балерина может объяснить, как она выполняет пируэт. Беннет берет новые записи Скалапино и уносит в кабинет на очистку. Через час он возвращается. Процесс повторяется. Время от времени дом грохочет от проезжающего поезда, Софи приносит чай, Скалапино топает по коридору в шахматную комнату.

Такое сотрудничество продолжается пару месяцев. Беннет приходит несколько раз в неделю. Иногда он приносит новые романы для Софи, иногда цыплят или пироги с горохом из «Хэппи Пэлэса» в Феллз-Пойнте. Иногда он ночует на кушетке в кабинете. Случается, что ему удается сделать следующий математический шаг без помощи Скалапино, и великий физик кивает и улыбается новому успеху своего помощника. Растет пачка страниц. И Беннету удалось выговорить возможность поместить среди уравнений небольшие кусочки текста — для тупых читателей «Физикл ревью».

Время перед рассветом. Все трое сидят, развалившись в креслах, в тени единственной неяркой настольной лампы. Они сидят в комнате Софи, полной книг. Скалапино заходит иногда сюда со своей дочерью перед тем, как лечь спать. Все молчат, всё тихо. Очень издалека сквозь стены дома доносится голос, Элла Фицджералд поет «Ничего не делай, пока я тебе не скажу». Голос плывет в безмолвном воздухе, и Беннет вспоминает Мемфис, и Флориду, которая поет свою медленную грустную песню у гладильной доски. Кто это крутит пластинку? спрашивает он. Софи пожимает плечами. Мы не знакомы с соседями, говорит она.

Они сидят в полусне, слушая далекий голос. Наконец Софи встает и потягивается. Я иду спать, говорит она, зевая. Целует отца в щеку и идет в спальню.

Хотел бы я, чтобы у нее была своя жизнь, тихо говорит Скалапино, когда она вышла. Я с ней говорил. Я хотел бы, чтобы она что-нибудь делала. Но она не хочет меня покидать. Он грустно улыбается и откидывается на подушку. Через минуту он тоже спит. Беннет подходит и подтыкает зеленое одеяло вокруг мощного тела, потом бесшумно спускается по лестнице.

В середине апреля, как раз перед рассветом, они кончают работу. Чтобы решить последнее уравнение, пришлось подключить к делу компьютер Скалапино. Конечный результат представляет собой единственное число с пятью десятичными знаками. Скалапино хотелось бы больше, но компьютер не дает нужной точности.