Друг человека

Звуки шумящей воды тем временем усиливались. Молодой поэт поднял голову и скользнул взглядом по прозрачному искрящемуся потоку реки.

«Нужно будет прийти сюда ночью!» – решил он, совсем позабыв о своем былом возмущении. – «Как дивно звёзды будут отражаться на водной глади! Ах, как жаль, что ни Анри, ни я – не художники. Было бы восхитительно, если бы кто-то отобразил всю эту прелесть на холсте.»

Тибо брел вдоль берега. Мысли в его голове собирались в клубок, который он не желал распутывать.

В какой-то момент ему показалось, что пение птиц приобрело более человеческое звучание. Тибо лишь усмехнулся и покачал головой, думая, что ослышался. Чьё-то пение повторилось, вознесясь над журчанием реки и растворясь в утреннем воздухе.

Кто-то пел, и пел совсем рядом. Но как! Этот голос не был напряжён старанием, он скорее был нежен, ясен, свеж и так предательски тих, что нельзя было разобрать слов в мелодии. Песня звучала словно на незнакомом языке.

«Кто же так рано гуляет?» – удивлённо моргнул Тибо, ищя взором источник прекрасного пения. – «Где же сей ранний соловей?»

Снова стала слышна мелодия, и поэт обернулся на звук.

На другой стороне была совсем ещё юная девушка, она не обращала совершенно никакого внимания на противоположный берег, что позволило Тибо остаться и послушать её волшебный голос. Девушка прошла к реке по влажной траве, и ее босые ноги погрузились в холодную воду. Она постояла недолго в таком положении, с интересом разглядывая дно Орна; затем опустила в реку ведро, которое она не выпускала до этого из рук. Набрав нужное количество воды, девушка вернулась за вторым ведром, что вскоре тоже стало полным и увесистым.

И при этом она не прекращала что-то напевать. Её мягкий голос не менялся, даже когда течение наровило унести отяжелевшее ведро или сбить ее с ног.

Тибо стоял в тени ивы и, прислонившись спиной к стволу, с умилением наблюдал за незнакомкой. Он не заметил появления улыбки на своем лице. Опомнившись, он достал из внутреннего кармана жилета тонкий блокнот и принялся торопливо записывать строчки, пришедшие ему на ум. Придумав своему будущему творению простое название «Соловей», поэт вновь поднял взор на противоположный берег.

Та сторона пустовала. Незнакомка исчезла.

Тибо ещё раз прочел свои записи и просиял. Вдохновение вернулось к нему, и он ощутил лёгкое головокружение.

– Столь забавный случай! – покачал он головой, завершая писать первое четверостишие. – Дивный соловей!

Закрыв записную книжку, воодушевленный Тибо быстрым шагом направился домой.

Возвратившись в свою квартиру, он первым делом бросился к оставленному на столе листку; тот был полностью освещен желтыми лучами.

– Да! Красота и искусство одержали верх! – воскликнул он, вспомнив утренние мысли о борьбе мрака и света.

Второпях, чтобы ничего не забыть, молодой почитатель творчества переписал на лист уже придуманные строфы и начал усердно сочинять новые. Выходило так гладко, что стихотворение было завершено через считанные минуты.

– Анри оценит! – улыбнулся Тибо.

Он решил не медлить и навестить друга сей же час. Надев коричневый сюртук, поэт аккуратно сложил лист бумаги и засунул его в карман.

Утро было в самом разгаре. Из своих обителей вынырнули «сонные пчелы». Этот тип людей казался Тибо наиболее непонятным. Не успевают «пчелы» открыть глаза, зевнуть, потянуться, позавтракать, глядя в окно, читая газету и запивая чаем дымящиеся булочки, начиненные шоколадом… Нет! У них нет времени на послесонные мечтанья, на газету, окно, и на булочки с чаем. О нет, им нужно вскочить с постели, найти осоловевшими глазами приготовленный с вечера костюм, поглотить завтрак за секунды, обнаружить пятно на новых брюках и судорожно искать новые. Но поиски не входили в их планы! Они теряют время! В итоге, «пчелы» выходят из дома злые на весь мир, опечаленные этим и грядущим днём.

Тибо никогда не принадлежал к такому типу людей, это совершенно не свойственно таким романтикам как он. Более того, он их опасался. Заурядность не менее заразна, нежели оспа. Тибо – душа, эти массы – серая сущность. Он – полет мысли, фантазёр, мечтатель, невинность сердца, они – рутинная система.

Даже сейчас, на улице, где смешиваются воедино представители разных слоев общества, разных типов мышления и точек зрения, Тибо отличался от масс. Ведь они спешили завершить этот только начавшийся день, а он спешил найти первого слушателя своего новорожденного творения.

Точнее, искать ему было и не нужно. Жребий первого слушателя всегда выпадал на долю Анри.

Тибо жил совсем недалеко от своего друга, поэтому в скором времени он добрался до его квартиры и позвонил в дверь. Ему открыла пожилая и прелестная мадам Дюбуа. Тибо не смог сдержать очаровательную улыбку:

– Утро неотразимо доброе, мадам! – сказал он, проходя в прихожую и снимая сюртук.

– Доброе! – согласилась старушка. – Но почему же неотразимо? Его отражение вы, дорогой! – она добродушно посмеялась, глядя на введённого в иступление молодого человека. – Посмотрите же на себя – вы сияете!

Тибо рассмеялся в такт с ней и, пряча глаза, залился румянцем.