Друг государства

Такие эпизоды, как история с дуэлью кудесников, позволяли Генри отвлечься. Он оказался в Южной Африке отнюдь не по своей воле. Мысли об этом причиняли ему боль. Лили Джексон — соседка по поместью в Норфолке, ну чем она не понравилась отцу? Озадаченный перспективой их брака, он отправил восемнадцатилетнего сына в ссылку на край света, как какого-то преступника… Ах, Лили! Ее Хаггард будет любить всю жизнь, несмотря на то что его женой станет другая женщина. Впрочем, Африка оказалась совсем не такой ужасной, как он представлял. «Нигде я не видел таких прекрасных пейзажей, — писал он. — Великая равнина, переходящая в горы Кхахламба, или Драконовы горы; искрящиеся бешеные потоки; бурные грозы; степные пожары, огненными змеями извивающиеся по ночному вельду; великолепное небо, то чисто-голубое, то расцвеченное неповторимыми красками заката, то сверкающее мириадами звезд, воздух равнин, вдыхать который что пить вино, — все это я буду помнить до конца жизни, даже если проживу тысячу лет». Но не меньше, чем африканская природа, Генри увлекли местные жители, среди которых он проводил явно больше времени, чем требовала того служба. Наблюдая за обычаями зулусов, он чувствовал себя первооткрывателем, и было отчего. Кому из европейцев той да и нашей эпохи доводилось видеть, к примеру, зулусский обряд «вынюхивания»: «Собралось тысяч пять вооруженных воинов, — описывал его Генри. — Неожиданно они образовали круг, в центре которого танцевали знахари, вернее вынюхиватели тайных колдунов. Все присутствующие были бледны от страха, и не без оснований, ибо время от времени один из знахарей приближался с тихим монотонным пением к кому-либо из стоявших в круге и слегка прикасался к нему. Воины… тут же отправляли несчастного на тот свет. Мой друг попробовал вмешаться и едва за это не поплатился жизнью».

Первые статьи Хаггарда, напечатанные в английских газетах, содержали не только описание, но и объяснение традиций африканских народов. Так, говоря об обычае многоженства, Генри комментировал: для зулусов важнее всего, чтобы женщина исполнила свое естественное предназначение — родила ребенка, и то, что многие женщины Европы не выходят замуж и остаются бездетными, потому что мужчин попросту меньше, кажется африканцам глупостью. По этому поводу местные жители умудрялись даже вести богословские споры с христианскими миссионерами: так, один образованный зулус, прочитав Библию, не нашел там закона, требующего жить с одной женой, и заявил английскому святому отцу, что все великие люди, о которых говорит Священное Писание, по-видимому, имели много жен.

Порою Генри казалось, что эти туземцы, которых иные его соотечественники почитали едва ли не за животных, были умнее и мудрее европейцев. «Многие из тех, кого у нас называют джентльменами за их богатство или положение в обществе, ни в коем случае не могли бы считаться джентльменами среди зулусов. Зулусы инстинктивно распознают настоящего человека независимо от занимаемого им положения». Остается добавить, что в Генри они распознали истинное благородство, ибо прозвище ему дали вполне уважительное — Инданда, то есть «высокий человек доброго нрава».

Бури и буры

От изучения местных обычаев Генри оторвала большая политика. В 1876 году Великобритания положила глаз на пограничную с Наталем область Трансвааль, в недрах которой было найдено золото. В срочном порядке в трансваальскую столицу Преторию была отправлена британская миссия сэра Теофила Шепстона с тайным заданием — подготовить почву для аннексии. Но если туземные племена легко покорились бы желанию «владычицы морей», то жившие там буры — потомки голландских переселенцев — вовсе не мечтали об английском владычестве.

Генри, как и многие англичане из хороших семей, недолюбливал буров за их простоватость и грубость. Но, оказавшись на правах участника в составе миссии Шепстона, вел себя дипломатично — настолько, что во время путешествия в Преторию один старичок-бур даже пригласил его в свой дом на опсит — бурский обряд сватовства. Поздним вечером молодой человек приходил к возлюбленной и садился за стол напротив нее. Девушка ставила между ними горящую свечу. Если это была длинная свеча, она сгорала лишь к рассвету, и это значило — предложение принято. Если же свеча была короткой, взаимности не было и в помине. Огонек быстро гас, а парень вставал и уходил ни с чем. Воспоминания об этой традиции могли вызвать у Хаггарда лишь грустную улыбку — ему даже не пришлось толком посвататься к своей будущей жене. Суровый отец, привыкший все решать за сына, выбрал ему супругу и поставил отпрыска перед фактом. В Претории Хаггарда настигло письмо, в котором отец просил его приехать на родину для заключения брака. Генри, как водится, покорился, успев до отъезда поучаствовать в историческом событии: в 1877 году королева Виктория подписала указ об аннексии Трансвааля — якобы ради защиты колонистов от зулусов, и не кто иной, как Генри, поднял флаг Соединенного Королевства над преторианским зданием администрации.