Друг и лейтенант Робина Гуда

Хантингдону уже надоело любоваться на белую накидку бегинки, под которой не видно было лица, когда девица опускала голову, и он подумал — не сорвать ли осточертевший кусок ткани? — но потом ему пришла в голову другая мысль.

— Хочешь полюбоваться на своего Робина Гуда? Ну так и есть — при этих словах глупая девчонка сразу вскинула голову.

— Ладно, так и быть, позволю тебе на него посмотреть. Тогда по возвращении в Ноттингем ты сможешь передать шерифу, что его драгоценный аутло никуда не сбежал, а тихо-смирно дожидается, пока вице-граф явится за ним со звериной клеткой!

Йоркширские лучники, сидевшие на скамье у дома старосты, поднялись при виде Хантингдона, и один из них принял лошадь графа, а другой протянул руку, чтобы помочь Мари сойти с повозки.

— Как шервудский волк, никого больше не загрыз? — спросил Хантингдон и, получив короткий отрицательный ответ, нетерпеливо бросил бегинке, нерешительно остановившейся посреди двора: — Ну, чего ждешь?

Презирая себя за то, что ей никак не удается справиться с дрожью, Мари торопливо последовала за Хантингдоном в душную полутьму.

Войдя в дальнюю комнату, граф остановился и скрестил на груди руки.

— Вот, полюбуйся на прославленного «вольного стрелка»! Кровь Христова, да я не дал бы за такое добро и пары шиллингов, а уж платить за него тысячу фунтов или хотя бы две сотни… Похоже, тут, в Ноттингемшире, собрались дураки со всей Англии!

Человек, скорчившийся на истоптанном полу у стены, поднял голову, и Мари тихо вскрикнула при виде его лица. Но не маска из засохшей крови, синяки и отеки от побоев делали узника почти неузнаваемым, а взгляд. Когда в прошлом году Робин Локсли, истерзанный пытками, чуть живой, скрывался у нее в бегинаже, Мари не видела в его глазах такого отчаяния, какое было в них сейчас.

Увидев бегинку, Робин Гуд быстро сел. Пресвятая Богородица, его руки!

— Давай, упроси сестрицу помолиться за твою пропащую душу, — фыркнул Хантингдон, видя, что разбойник не сводит глаз с монашенки. — Хотя, по мне, такая мразь не стоит ничьих молитв!

— Лучше ты попроси, чтобы она заступилась за тебя перед Господом, клятвопреступник, — тихо отозвался Локсли, вытирая связанными руками землю с лица.

— Пожалуйста, граф! — взмолилась Мари. — Вы не можете держать его вот так! Прошу, снимите с него ремни…

Хантингдон раздраженно обернулся к ней.

— Этот негодяй еще должен сказать спасибо, что я не подвесил его вверх ногами, — отрубил он. — А я не сделал этого только потому, что и Певерил должен получить за свои две сотни какое-то удовольствие!

Мари сама не знала, как у нее достало духу сделать то, что она сделала потом. От ужаса у нее подрагивали колени, но бегинка в несколько шагов пересекла маленькую комнату, по пути вытащив кинжал из-за пояса Хантингдона, и, прежде чем тот успел ее остановить, опустилась на колени рядом с Робином Локсли.

— Ты!..

Но девушка уже рассекла ремень на запястьях аутло.

В следующий миг стальная рука сжала ее плечо, другая вырвала у нее кинжал, и Мари очутилась лицом к лицу с разъяренным графом, грубо вздернувшим ее на ноги.

— Да как ты смеешь?!!

Съежившаяся бегинка и граф Хантингдон несколько мгновений смотрели друг на друга, потом йоркширский владыка осклабился, ощупывая лицо Мари глазами, как рукой.

— А ты не такая уж скромная пташка, как я погляжу! Пожалуй, стоит к тебе присмотреться получше — ну, как под этим уродливым тряпьем отыщется кой-что интересное, э?..

— Хан… тинг… дон… — простонал Локсли, корчась на полу.

Не каждая пытка, придуманная профессиональным палачом, могла сравниться с болью в руках, с которых внезапно сняли тугие путы.

Хантингдон брезгливо оттолкнул аутло ногой, и бегинка, воспользовавшись тем, что граф ослабил хватку, присела рядом с Локсли и начала растирать его распухшие руки.

На мгновение лица монашенки и разбойника почти соприкоснулись.

— Скажи парням — это ловушка… — чуть слышно выдохнул Робин Гуд.

Больше он ничего не успел сказать: Хантингдон вздернул бегинку на ноги так грубо, что Мари не удержалась от крика.

— Здесь тебе не монастырская богадельня! — йоркширский лорд встряхнул девушку, впившись пальцами в ее плечи. — Я привел тебя сюда не затем, чтобы ты нянчилась с лесным волком!

— Пустите! — взмолилась Мари.

— Гореть… тебе… в аду, мразь!

Локсли, привстав, толкнул Хантингдона плечом, тот невольно выпустил Мари и оперся рукой о стену.

«Уходи!» — выговорил одними губами Робин Гуд, но бегинка поняла его так ясно, как если бы он выкрикнул это в полный голос.

Метнувшись к выходу, она обернулась у самого порога и поймала взгляд пленника, которого осыпал ударами взбешенный йоркширский граф.

— Пожалуйста!!! — вскрикнул Робин Гуд. Мари поняла его вопль и его взгляд: то была не просьба о заступничестве, вовсе нет, — и, быстро кивнув, девушка выбежала из комнаты.

— Девятьсот девяносто фунтов шесть шиллингов и пять пенсов… и шесть пенсов… и семь пенсов… и восемь пенсов… и девять пенсов…